Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

– И все-таки мне очень нравятся крыши, – мечтательно протянула Кларисса, – скорее всего потому, что они находятся сверху домов, то есть они выше всего. Послушай, Кора: должно быть, нам обеим нравятся крыши. Крыши находятся высоко, как власть предержащие. А ведь мы так хотим власти...

– Верно, дорогая, – согласилась леди Кора, – как всегда, ты права. Нам должно нравиться все, что так или иначе возвышается над остальным. Разумеется, оно не должно затрагивать при этом наши интересы. Конечно, нам не позволяют обладать хоть каплей реальной власти. Только и есть почетного, что наши комнаты находятся высоко. Впрочем, рядом в стене растет дерево. Это наше дерево. Такого нет у Гертруды, хоть она и отняла у нас все, что только могла...

– О да! – повысила голос леди Кларисса. – Столь важной вещи у нее действительно нет. Но она зато крадет у нас птиц, не забывай!

Сестры обменялись многозначительным взглядом, хотя на их лицах не дрогнул ни единый мускул. Видимо, успехи родственницы в переманивании птиц давно не давали покоя близнецам, так что они сейчас теснее придвинулись друг к другу. Лица женщин стали мрачнее самой темной тучи.

Все это время доктор Прунскваллер буквально лез из кожи, пытаясь усадить гостей в кресла к камину. Впрочем, его безукоризненное знание этикета так и не спасло положения – герцогини продолжали стоять у двери. Хотя этого можно было ожидать – сестры герцога ни на кого не обращали внимания, когда о чем-нибудь размышляли. Переманиваемые леди Гертрудой птицы вытеснили в данный момент из мысленного взора обеих женщин всех окружающих без исключения.

Однако брат и сестра Прунскваллер тоже были не лыком шиты – совместными усилиями они все-таки сумели вывести герцогинь из состояния транса и усадили их к огню. Стирпайк тоже сориентировался как нельзя вовремя – метнувшись в кухню, он живо явился с подносом, на котором стояли чашки, кофейник с подогретым кофе и блюдо с пирожными и сдобными булочками. Сестра доктора, только сейчас заметив расторопность нового слуги, всплеснула от удивления руками. Впрочем, благородное воспитание не позволило леди Ирме во всеуслышание расхваливать бывшего поваренка. Тем более что для Стирпайка было вполне достаточно одного только благодарного взгляда.

Однако аристократки не пожелали пить кофе. Но от Прунскваллеров никому не удавалось так быстро отвязаться: оскалив белоснежные ровные зубы, всегда сводившие с ума женщин, доктор поинтересовался, не желают ли «дражайшие гостьи, украшение Горменгаста и его окрестностей», отведать чего-нибудь покрепче. Определение «покрепче» оказалось довольно емким – Альфред Прунскваллер готов был предложить коньяк, ягодные настойки, бренди, ликеры, вина...

И все-таки медик не впечатлил гостий – они отказались от горячительных напитков, объясняя, что «заскочили на одну только минуточку».

– Просто проходили мимо, – пояснила под конец леди Кора, – и у нас была на то причина...

Несмотря на якобы недостаток времени, герцогини явно не спешили покидать жилище гостеприимного медика. Но и не стремились поддержать разговор. Было видно, что Стирпайк целиком и полностью завладел вниманием старых дев.

Как оказалось, даже словоохотливость и светский опыт имеют свои пределы – вскоре хозяева оставили всякие попытки завязать хотя бы формальный разговор. Повисло тягостное молчание, но как оказалось, ненадолго.

Не спуская взгляд со Стирпайка, Кора поинтересовалась нарочито безразличным голосом:

– Послушай, паренек, а ты как тут оказался? И для чего?

– Именно это мы и хотели бы разузнать, – мрачно подтвердила леди Кларисса.

– Что касается меня, – медленно заговорил Стирпайк, тщательно подбирая слова, – то мне хотелось бы добиться вашего покровительства, милостивые государыни...

Сестры удивленно посмотрели друг на друга, но тут же снова уставились на юношу.

– Говори, что там у тебя! – потребовала властно Кора.

– Все выкладывай! – вторила ей сестра.