Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Флей был консерватором до мозга костей. Он сызмальства привык спать на полу, хотя с возрастом организм теряет былые силы и начинает тянуться к удобствам. И все же старик то ли из вредности характера, то ли из нежелания признавать себя тем, кем он был на самом деле, отверг все предложения господина и отказался от кровати. Теперь же камердинер то и дело ворочался с боку на бок – и кости болели, и пол был холодным – все-таки зима на дворе. Снаружи дико завывал ветер, где-то вдалеке хлопали двери. Флей с неудовольствием подумал, что кому-то не спится в столь ненастную ночь. С их бы энергией – да работать. А то народ разленился, никого не заставить трудиться. За свою жизнь в замке камердинер научился распознавать двери по скрипу – он знал, даже не глядя, кто вошел в кладовую, кто направился в дверь, ведущую в покои сестер герцога. Вздохнув, Флей повернулся на левый бок. И тут же ему в лицо ударила струя сквозняка. «Старею. Вот и чудится повсюду холод», – подумал он с неудовольствием. Высунул из-под одеяла кисть руки – действительно, холод. Сомнений быть не могло – Флей даже различил, как в двух десятках шагов от него колышутся от сквозняка зеленые бархатные портьеры, что отгораживают комнату от коридора. «Черт бы их побрал, – думал старик, – пораскрывали двери. Не май месяц на дворе».

Флей вспомнил – прошлой зимой он спал спокойно, а ведь тогда было даже холоднее, чем сейчас. Впрочем, зима только начинается, еще неизвестно, какие будут морозы...

Неожиданно старику вспомнилось, как он, просыпаясь по утрам, разглядывал морозные узоры на окнах. Если слугам случалось натопить печи не слишком жарко, то изморозь появлялась и на внутренних сторонах окон. Казалось, что зима так и хочет влезть в комнаты, будто ей мало улицы. Флей зябко повел плечами – это было не самое приятное воспоминание.

И все-таки возраст дает о себе знать. Четыре дня назад ветра на улице не было, но он тоже чувствовал себя зябко.

Точно, старею, думал камердинер. И все-таки отчасти он обманывал себя – кожа неприятно чесалась и зудела. Такое происходит совсем не от холода. Неужели он чего-то испугался? Но чего? Что может угрожать ему возле покоев лорда Сепулкрейва, подходы к которым охраняются целой цепью постов? Мимо них даже муха не пролетит незамеченной. Подумав, старик решил, что пугает его совсем не зима, не вой ветра и даже не противный сквозняк. А что? Что?

Испытывая приступ раздражения на свою трусость, Флей повернулся на другой бок, чтобы видеть верхнюю площадку лестницы, что прилепилась у противоположной стены. Впрочем, видеть он ничего не мог, только чувствовать. Глупости – кто может прийти сюда? И все-таки он боится. Ох, сердце-вещун... Где-то снова хлопнула дверь, потом другая. Флей мог признаться себе откровенно: трусом он никогда не был, все это знают. Но бывают в жизни такие минуты, когда бравада вовсе ни к чему. Неужели сейчас настала такая минута? Или ему просто кажется?

Снаружи неистовствовал буран. Камердинер подумал – может, завтра снегу навалит? Тогда пойти, взять лопату и немного размяться. Нужно не давать себе зарастать мхом, не подпускать к себе старость с ее неизбежной немощью. Но до утра еще нужно дожить. И снова буханье дверей. Удивительно, что даже в столь поздний час народ не спит. Шорох... За стеной. Что там? Кажется, гардеробная, да, точно там... Мышь? Вероятнее всего.

Внезапно с другой стороны раздался легкий звон – очень похоже на звон ножа, подумал Флей. Что за черт, лезет в голову разная ерунда. И снова звяканье, на этот раз визжаще-скрипучее, словно лезвие ножа водят по точильному камню. Звук повторился, потом еще и еще... Нет, можно сказать с уверенностью, что он не ослышался. Как можно терпеть такое? Флей приподнялся на четвереньки и, словно хищник, вытянул голову вперед, чутко прислушиваясь ко всем звукам Горменгаста. Он знал, что теперь никакая сила не заставит его сомкнуть глаза.