Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Могильщики неторопливо накрыли гроб крышкой и мерно застучали молотками, вколачивая положенное число гвоздей.

Фуксия стояла рядом с матерью. Как и положено, обе были закутаны в просторные траурные туники густо-лилового цвета. Фуксия вдруг поймала себя на мысли, что ненавидит старость со всеми ее атрибутами. Старость ассоциировалась у нее с этим... как его... Девочка напряглась, вспоминая слово, постоянно произносимое Стирпайком при любой встрече. Наконец юная герцогиня вспомнила слово – авторитет. В это понятие бывший поваренок вкладывал все: начиная от власти и кончая старостью. Он то и дело проклинал и развенчивал авторитет, считая его одним из источников зла на свете. Фуксия рассеянно посмотрела на собравшихся. Однообразные постные лица... Происходящее казалось девочке кошмаром. Фуксия скосила взгляд в сторону матери – леди Гертруда безучастно смотрела вдаль поверх голов собравшихся по другую сторону могилы. По губам отца блуждала слабая улыбка – в ней была непонятная безысходность, отчаяние. Девочка была готова поклясться, что прежде не видела на лице отца столь глубокого отчаяния. Юная герцогиня поднесла к лицу ладони – все как чужое. Происходящее казалось сном. А может, это и в самом деле сон? Тогда нужно поскорее проснуться, выпить, как обычно, чашку горячего молока со сдобной булочкой и бежать на прогулку. Девочка опустила руки. Неожиданно глаза ее уперлись в стоявшего по ту сторону могилы Стирпайка. Бывший поваренок сложил руки на животе, лицо у него было постное-постное... Что ж, приличие обязывает. Уловив взгляд девочки, Стирпайк заговорщически подмигнул. Фуксия сделал ответный жест рукой – впрочем, ничего не значащий. Девочка думала – хорошо еще, что она здесь не одна.

Острая, похожая на птичью голова и костлявые плечи юноши не давали даже намека на природную красоту и правильность пропорций, но одно было бесспорно – Стирпайк был молод. Он не принадлежал к чопорному миру стариков в кружевах, который в глазах Фуксии ассоциировался с Барквентином. Стирпайк принадлежал к миру света и тепла, к миру молодости. Пожалуй, думала девочка, Стирпайк обладает двумя достоинствами – молодостью и отвагой. Кажется, они же и единственные его достоинства. Он спас из горящей библиотеки няньку, доктора, он спас ее, наконец. Интересно, куда подевался его древний меч? Все таскал-таскал с собой, а теперь без меча, что за бред? Впрочем, к чему на похоронах трости, даже столь необычные?

Наконец гроб опустили на веревках в могилу; первые комья влажной земли глухо стукнули по крышке. Могилу зарыли быстро, и Барквентин придирчиво осмотрел насыпанный холмик, который еще предстояло облагородить. Невдалеке могильщики счищали с лопат налипшую землю, присутствующие расходились по своим делам. Фуксия, не дожидаясь родителей, направилась к замку.

– Можно составить тебе компанию? – поинтересовался Стирпайк, неслышно подойдя сбоку.

– Да, конечно, почему бы нет? – пробормотала девочка, сама удивляясь, отчего на сей раз она не возражает против его общества, как это делала обычно.

Стирпайк, видимо, ожидал услышать иной ответ, потому что метнул в сторону юной герцогини удивленный взгляд. Но Фуксия, опустив голову, шагала как ни в чем не бывало дальше. Стирпайк вытащил из кармана трубку и стал на ходу раскуривать ее. Пустив кольцо сизого дыма, юноша задумчиво произнес:

– Не так уж и много на моем счету такого, сказал бы я...

– Чего немного?

– Земля к земле, прах к праху и все такое прочее.

– Нет многого ни на чьем счету, думаю, – задумчиво бросила Фуксия, отбрасывая носком туфли подвернувшийся камешек, – и мне не слишком приятна перспектива когда-нибудь умереть...

– Особенно, когда только начинаешь жить, – в тон ей сказал Стирпайк, – когда человек старый, то все уже понятно. В стариках жизнь сама гаснет, как оплывшая свечка.