Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

– Заставил, – эхом откликнулась Кларисса, – заставил спалить книги дорогого Сепулкрейва. Заставил!

ПОЛУСВЕТ

В этот самый момент лорд Сепулкрейв и Фуксия сидели на двести футов ниже и примерно на милю дальше от Стирпайка и герцогинь. Хозяин Горменгаста, бессмысленно улыбаясь, смотрел на дочь. Фуксия, привалившись спиной к стволу сосны, задумчиво ворошила носком войлочного башмака порыжевшую хвою, что устилала землю.

Сегодня была оттепель, и влага слезами струилась по веткам деревьев. Сильный ветер гнал по небу рваные облака, но среди деревьев было тихо и холода почти не ощущалось. Ветер дул с востока, где, между прочим, находилась и выгоревшая коробка книгохранилища.

– Сколько полок ты сделала для отца? – интересовался герцог, причем вялая улыбка так и не сходила с его лица.

– Семь, папа, – ответила Фуксия, – их пока семь.

– Дочка, нужно бы еще три добавить. Тогда можно будет начать расставлять книги.

– Хорошо, папа.

Фуксия подобрала сухую ветку и начертила на покрытой сухими иглами земле еще три параллельных линии – теперь их было ровно десять.

– Ну вот и отлично, – проговорил лорд Сепулкрейв, – теперь у нас достаточно места. Книги уже приготовлены, да?

Девочка резко вскинула голову и подозрительно глянула на отца – он еще никогда не говорил таким странным голосом. Фуксия давно поняла, что отец потихоньку сходит с ума, но тогда же обнаружила в себе неизведанное ранее чувство сострадания. Теперь же к состраданию добавилась любовь – любовь к существу, давшему ей жизнь, а теперь кажущемуся таким беспомощным в зимнем лесу.

– Да, папа, – ответила юная герцогиня, – книги уже готовы. Расставить их по полкам прямо сейчас?

Фуксия присела на корточки и стала ворошить сваленные в кучу сосновые шишки, изображавшие книги.

– Все готово, – девочка выпрямилась и посмотрела отцу в глаза, – да... только все нужно делать постепенно. Сегодня мы успеем заполнить только три полки. Они ведь такие длинные. Нужно время и терпение.

– Три, дочка?

– Три, папа.

Сосны зашумели на ветру, словно желая участвовать в разговоре.

– Фуксия!

– Да?

– Ты ведь моя дочь?

– Ну конечно.

– И Титус мой сын. Ему суждено стать герцогом Горменгастским. Правильно?

– Правильно.

– Но он им станет после моей смерти. А пока... Фуксия, я тебя хорошо знаю?

– Не знаю даже, что сказать тебе, – замялась девочка. – Думаю, что мы знаем друг друга не слишком хорошо.

Девочка снова испытала прилив нежности к отцу. Случайно она взглянула на него – герцог по-прежнему безумно улыбался. Вдруг юная герцогиня подумала, что впервые в жизни чувствует себя действительно дочерью Сепулкрейва Гроуна, герцога Горменгаста. У нее в самом деле есть отец... Какая разница, безумный он или в здравом уме? Главное – он ее отец...

– Мои книги... – начал герцог.

– Папа, они здесь. Может, мне прямо сейчас начать расставлять их по полкам?

– И поэмы тоже?

– Как скажешь...

Фуксия нагнулась и, подняв с земли первую шишку, поместила ее вертикально между проведенными на земле линиями. Герцог тяжелым взглядом следил за манипуляциями дочери, а потом забормотал:

– Сюда поставь Андрему – лирик, у него очень интересный стиль. Он любит синий цвет и все его оттенки, так что в его стихах все васильковое, фиолетовое да голубое. Фуксия, тебе стоит почитать Андрему...

Между тем девочка закончила первый ряд, и герцог, глядя на творение рук дочери, захохотал – сначала негромко, а потом все громче и громче – смех его сатанинскими раскатами звучал в притихшем бору.

Фуксия испуганно сжалась. Ей хотелось что-нибудь сказать, успокоить отца, но слова, как нарочно, застряли у нее в горле. Тем не менее девочка сумела взять себя в руки – взяв еще одну шишку, она поместила ее рядом с воображаемым «Андремой». А затем бесстрашно глянула на герцога и спросила: