Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

– Где они теперь? – наконец нарушила молчание кормилица. – Я не знаю. Они снились мне много раз. Сколько раз я, просыпаясь, кричала в подушку: «Рантель! Брейгон!» Одного я видела за резьбой новых скульптур, второй в роще подбирал подходящее для работы сухое дерево. Впрочем, я пока что не испытываю настоящей любви ни к одному из них. Говорят, что любовь – это море, в котором тонешь. Я пока что не утонула. Но мне хочется быть возле этих людей, хочется видеть в их глазах жажду страсти. Когда я смотрела, как засыпают могилу мужа, меня охватила тоска. Но сейчас я чувствую, что эта смертная тоска прошла. Я просто устала. Неприятно, когда у тебя в душе пустота. Я вчера смотрела на себя в зеркало – пока что мое лицо не увяло, но кто знает, как скоро его покроют морщины? Я...

Кида вытерла выступившие на глазах слезы и прошептала:

– Я должна любить кого-то!

Застыдившись, должно быть, прилива чувств, молодая женщина быстро вскочила на ноги и склонилась над кроватью Титуса. После чего, повернувшись к няньке, она обнаружила, что госпожа Слэгг дремлет. Кида подошла к окну и посмотрела вниз. Солнце уже начало клониться к закату – последние яркие лучи щедро золотили листики плюща, в котором возились и щебетали птицы. Где-то внизу чей-то резкий голос отчитывал нерадивого слугу. Звуки, ставшие привычными, даже домашними за время, которое она успела провести в замке. Вцепившись пальцами в край подоконника, молодая женщина смотрела вдаль – там, в нищете и беспросветных мытарствах, в пыли и грязи, раскинулось предместье. Там прошло ее детство, юность, туда она и должна вернуться. Вернуться, чтобы жить, жить!

ФЛЕЙ ПРИНОСИТ ВЕСТЬ

Осень как-то незаметно вступила в свои права. В бесконечных комнатах и коридорах Горменгаста стало еще сумрачнее, неприютнее.

Исполинский замок, выстроенный из посеревшего от непогоды камня, высился среди утренних туманов несокрушимой горой. Но, глядя на этот серый камень, люди только сильнее начинали думать об осени, когда природа замирает, чтобы накопить силы для нового расцвета.

Деревья, ровными рядами выстроившиеся у стен и возле замка, покрылись золотом и багрянцем, но потом стали терять свои расцвеченные наряды. Ветер, завывая, швырял сухую листву в лица немногих желающих выйти на улицу. Серые свинцовые тучи непривычно низко плыли в холодном небе, то и дело осыпая Горменгаст дождями.

По ночам из Кремневой башни доносились крики сов, а утром люди, выходя после пробуждения на улицу, обнаруживали, что порыжевшая трава покрыта серебристой изморозью. Погода становилась все более и более скверной, однако Фуксия проводила вне дома все больше времени. Несколько лет назад она слезами и криком вынудила няньку отвести ее на прогулку за стены Горменгаста. Старуха согласилась, скрепя сердце. Как известно, запретный плод всегда сладок, и тогда Фуксия сполна насладилась прогулкой по местности, которую она могла лишь наблюдать из окна. Но первая прогулка стала и последней – налет таинственности и запретности улетучился, и пространство за стенами утратило для девочки всякий интерес. Однако теперь страсть к пешим прогулкам вспыхнула в юной герцогине с новой силой. Разумеется, Фуксия уже не нуждалась в провожатых.