Наследник моего мужа - Елена Гром (2021)

Так или иначе мы станем ненужными свидетелями, и как бы далеко не бежали, все равно будем настигнутыми.

— Мама, я не хочу, — ноет Мира, когда я требую съесть вторую котлету. На не должна быть голодной.

— Нужно, Мира. Сейчас нужно хорошо подкрепиться.

— Зачем? — если бы я знала.

— Потом что я так сказала. Для тебя не может быть лучшего аргумента, — наверное еще никогда я не говорила так жестко, но рядом стояли покалеченные мною охранники и тот, что остался без волос смотрел особенно озлобленно, готовый в любой момент мстить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас не до сантиментов и нытья.

Я быстро заправила рубашку в джинсы, подтянула ремень и взяла доевшую Миру за руку.

Нас снова повели по бесконечным коридорам, которые за эти несколько дней, я уже хорошо изучила. Несколько раз даже проходила с закрытыми глазами.

Мы дошли до железной двери, за которой очевидно была камера и Ярослав.

Миру я оставила в коридоре, прекрасно понимая, как рискую, но в последний момент взяла ее за руки и поняла что, если мы выживем все самое страшное ждет нас впереди, поэтому села и посмотрела в глаза.

— Когда я тебе скажу, тебе нужно будет зажмуриться и не открывать глаз.

— Мама.

— Скажи мне, что ты это сделаешь, иначе останешься с этими дядями, — мельком взглянула я на кровящую лысину. Мира тут же покачала головой и кивнула.

— Я зажм… зашмурусь.

— Тогда закрывай глаза. И не открывай. Только, если разрешу.

Она прикрывает свои глазки, и мы заходим внутрь. Тут светло, стоит Иван, а перед ним камера. Он хмурится при виде Миры, но я не обращаю внимания. Мой взгляд цепляется за мальчика. Каким бы чудовищем он не был, он мальчик.

Еще один человек без слов вкладывает мне в руку пистолет, а я быстро смотрю на Миру, чьи глаза крепко зажмурены.

И я готова. Готова ответить на вопрос Ярослава.

Глава 35

Следующие секунды тянулись. Словно как в фильме делает последние раскадровки режиссер, растягивая секунды как можно дольше.

Еще никогда пистолет в моей руке не ощущался тяжелее, чем, когда я приставила его к голове своей дочери. Никогда еще мои глаза не застилали слезы настолько, пока я шептала, умоляя ее не открывать глаза, не открывать глаза.

— Нина, ты свихнулась?

— Я убью ее, но не позволю испортить жизнь. А потом убью себя. Как тебе такой расклад? Понравится это генералу?

— Нина, опусти пистолет. Она же боится, плачет. Это твоя дочь.

Плачет. Боится. И никогда еще мне не было так стыдно, но я сильнее прижала малышку к себе и начала пятиться.

— Променяешь ублюдка на свою дочь? Опомнись!

— Ты был прав. Прав, когда говорил, что я должна была бежать еще до брака с Борисом. Прав, потому что в вашем мире не будет покоя никому из нас. И неважно убью ли я мальчишку, вы никогда не оставите нас в покое. Так я лучше сейчас убью ее, себя, но не дам вам решать за нас. Никому не дам решать за себя. За нее! Больше никто не будет решать за нас…

Я пячусь в коридор, мимо охранников, которые смотрят нахмурившись. Смотрю на других, бегущих к нам мужчин. Я хотела рвануть по коридору, попытаться забраться в вентиляцию. Она не большая, но туда никогда не сможет пролезть взрослый мужчина. Но мне не дадут уйти. Их так много, что кажется мимо них никогда не прорваться взрослому человеку. Взрослому никогда.

Со всех сторон. Смотрю на это месиво и цепляю взглядом только одни темные глаза. Сейчас они серьезны как никогда, сейчас они направлены на Миру. И я открываю рот в немом крике и шепчу одними губами: «Пожалуйста, спаси ее».

И только вижу кивок, как тяжелым движением руки, словно рассекая волну, кидаю дочь в мальчишку. Пока он ловит ее, я направляю пистолет себе в живот.

Я не умру, но внимание отвлеку.