Грех - Anastasia Samaeli

Трясущимися руками я застилала кровать и испуганно смотрела в глаза подруги, ожидая осуждения. Но в них была какая-то тоска и сочувствие. Каждый житель квартала знал, каким жестоким был Хосе Соарес по отношению к собственным дочерям. И Паола понимала, почему я сбежала к Отцу Медлоу.

Я знала, что разговор с Паолой неизбежен, да и сама хотела рассказать подруге о радостях и тревогах. Обо всём, что не давало мне покоя ночами, когда Стив оставался в церкви.

Взяв за руку девушку, я потащила ее на кровать. Как в детстве, поджав под себя ноги, мы сидели друг напротив друга и, взявшись за руки, молчали. Это был наш тайный ритуал. Так Паола успокаивала меня еще тогда, когда нам было по 6 лет. Говоря, что таким образом она передает мне свою силу. Отец подруги никогда не бил её и даже не ругал. Её мать умерла через год после рождения дочери, и Паола не помнила её. Отец пытался дать девочке всё, что позволяли ему его небольшие доходы от продажи рыбы.

Вот и сейчас, глядя на меня проницательным взглядом, подруга задала вопрос:

– Лайла. Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, не хочу учить и взывать к голосу твоего разума. Потому задам всего несколько вопросов. Что ты знаешь о Стивене Медлоу? Кроме того, что он представитель прогрессирующей протестантской общины. Он рассказывал тебе о своей жизни? О том, что привело его в церковь? Что ты знаешь о его родителях? Ты же понимаешь, что дальше этой комнаты наша беседа не выйдет? Или теперь всё настолько изменилось, что ты не доверяешь мне?

Я крепче сжала её руки, пытаясь впитать себя, ту мистическую силу, о которой мы говорили, будучи детьми. Понимая, что никакой силой она не обладает, я просто хотела почувствовать тепло родной души. Не пряча взгляда, я рассказала ей всё то, что говорил мне Стив, не скрыв ни единой детали. Рассказала о сменах его настроения и о том, что он бывает жесток. О том, что больше не чувствую себя

свободной. О том, что не могу танцевать у Фернандо, так как очень боюсь реакции Стивена.

Паола не перебивала. Она сочувственно смотрела мне в глаза.

– Это насилие, Лайла. Не то, о котором ты сейчас подумала. Это насилие над твоей личностью. Стив подавляет тебя своей собственной нестабильностью. Ты его любишь?

Я быстро замахала головой, пытаясь прогнать прочь подступающие слёзы.

– Очень люблю.

– Из твоего рассказа я могу сделать вывод, что и он любит тебя. Но его любовь губительна для вас обоих. Ты боишься его реакции. Боишься рассказать о танцах только потому, что всё ещё хочешь уехать. А он не захочет отпускать. Если ты откажешься от мечты, то пропадёшь. Скатишься на самое дно Полигоно-Сур. Станешь лишь тенью той девушки, которая стала мне сестрой. Опасайся гнева Джен Медлоу. Мне хватило одного взгляда на эту женщину. Ведь под маской белокурого ангела скрывается страшное чудовище.

Несколько минут мы сидели в полной тишине. Подруга тяжело вздохнула и продолжила говорить:

– Я не стану уговаривать тебя рассказать твоему мужчине о танцах. Но твоя ложь, твоя тайна погубит вас обоих. Стив не плохой. Совсем нет. Но станет таким. Попомни мои слова. Ты переживёшь еще не одну беду, Лайла. Мне жаль, но это так. Больше я не скажу ни слова. Это твоя жизнь, и как её прожить, знаешь только ты. Пойдём. Рауль и Мари заскучали, а мне не терпится посмотреть какой-нибудь фильм с хорошим концом. Остаётся надеяться лишь на то, что удары судьбы не сломают тебя окончательно.

Все вокруг говорили мне, что моя ложь станет моим падением. Но я упрямо гнула своё, не собираясь рассказывать Стиву о танцах. Не сейчас. Оставшись в комнате одна, я встала на колени и, сложив руки, прошептала:

– Господь! Ты всемогущ и милосерден! Я знаю! Нет мне прощения! Помоги мне пройти все испытания, что уготованы судьбой! Дай нам своё благословение! И прости нам грехи наши!