Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

– Постой, – я попробовал его урезонить и, присмотревшись, увидел, что последнее сообщение пришло месяц назад, а потом щелкнул на диалог и убедился, что в первый раз Олег написал почти в день нашего приезда в Олд Фордж.

– Ну, что он там пишет? – не выдержал Сашка.

– Ты серьезно? – я опешил. – Не будь ребенком. Возьми и сам прочти.

Сашка нехотя подвинулся и заглянул в экран, мы начали читать вместе.

Привет, я надеюсь, что вы хорошо добрались. Напиши, как устроились.

Саша, я вижу, что ты бываешь онлайн. Может, хватит?

Послушай, выйди на связь. Не хочешь общаться – ок, но нужно хотя бы обсудить вопросы по переезду.

Ты действительно собираешься теперь игнорировать меня? Это по меньшей мере неразумно.

Александр. Моя жена перевезла ваши коробки и мебель на Невский. Квартира в Выборгском сдана, и квартиранты пока будут перечислять деньги на мой расчетный счет в России. Сообщи, пожалуйста, в силе ли наша договоренность о том, что ты будешь переводить деньги мне в Германию. Или же мне необходимо для этой цели искать человека. Свой комплект ключей в день отъезда Марина завезет Жениным родителям, оставшиеся два комплекта, как я помню, тебе передала Тамара в день свадьбы.

Александр. Марина вчера уехала. Ваши вещи благополучно прибыли на Невский. Последний комплект ключей у Елены Васильевны. Вопрос с переводом денег я решил. Всего тебе доброго.

Я искоса глянул на Сашку, теперь он выхватил у меня нетбук и начал что-то судорожно печатать, но перед тем, как нажать кнопку «Отправить», замер, потом быстро все стер и напечатал лишь: «Я тебя понял. Всего хорошего».

– Ты правда больше не будешь с ним общаться? – тихо спросил я.

– Не хочу об этом говорить, – отрезал Сашка, но, помолчав, уже мягче добавил: – Пока у меня нет никакого желания ни слышать его, ни видеть.

– Он же твой брат, – я привел самый весомый аргумент.

– А вы – моя семья, – просто сказал Сашка. – И его жена оскорбила мою семью.

Я замолчал: с одной стороны, мне было понятно поведение Олега и Марины, мои родители вели себя еще хуже, но мы как-то общались (правда, они не знали всех подробностей о нас), Сашка же решил открыться, и его не приняли со всеми странностями и особенностями. И именно это ему сложнее всего простить Олегу и Марине. Даже то, что старший брат бросил его один на один со взрослой жизнью, Сашка расценивал как данность, а вот неприятия простить не мог, и в этом я Сашку понимал: так уж он устроен, будь верным ему до конца, и тогда он порвется на британский флаг ради тебя.

Странно, но я сочувствовал обеим сторонам.

– Да, – ответил я. – Он тебя не воспитывал толком, но считает, будто вправе диктовать, как жить, и не хочет принять тебя таким, какой ты есть.

– Гребаное лицемерие, – выдохнул Сашка и закривлялся, пародируя тон Олега: – Типа «да нет, мы не против, если кто-то гей, но только не ты».

Я не совсем это имел в виду, но продолжать разговор, который коснулся нашей первой и последней ссоры, не стал, из ванной уже вернулась Василиса и с тревогой посмотрела на наши сумрачные лица: я поспешно пересказал ей последние события, и, конечно, она поддержала Сашку, она всегда знала, на чьей стороне быть, и никогда не сомневалась.

Со следующего дня я начал выходить на короткие променады, у нас еще оставалось около двух недель до отъезда, и мы планировали провести их тихо-мирно, точно так же, как отдыхали до начала туристического сезона. Дни снова наполнились неспешными пешими прогулками, которые потихоньку разбавлялись велосипедными; пикниками на ближайших холмах; завтраками в любимой закусочной, и еще через несколько дней Василисой было разрешено пиво по вечерам, а уж когда вернулись приставка и совместные просмотры кинофильмов, то я почувствовал себя абсолютно здоровым и счастливым.