Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

Всю поездку я растерянно размышляла, что это было. Раньше со мной никогда не случалось таких приступов паники в магазинах. Да и в любых других местах, кроме дома. Это неприятное липкое чувство, струящееся по позвоночнику, возникало, только когда я переступала порог нашей квартиры. Пришедшее ко мне в отделе белья, оно заставило в ужасе подумать на секунду, что, обернувшись, увижу не милую женщину, а… его. Хотя что ему делать в магазине белья? Глупо.

Доехали до поликлиники. Понимая необходимость снова выйти из машины, я опять почувствовала накатывающую панику. Что же это такое! Вряд ли он может быть здесь, нужно же быть разумнее. Но разумнее быть не выходило, поэтому я снова ускорила шаг, чтобы не упускать Марину из виду, вжала голову в плечи и уткнулась взглядом сначала в асфальт, а потом в ровные квадраты плитки на полу поликлиники. Попробовала снова считать про себя, играла воображаемые гаммы и адажио. Но помогало уже не так хорошо, как утром.

Мы спокойно, без задержек, прошли на второй этаж, и Марина уверенно зацокала по коридору. Она здесь не впервые, это было ясно по тому, как часто с ней здоровались и бросали «привет, Мариш» на разный лад женские голоса. Я не чувствовала всепоглощающей паники – лишь тревогу, словно стены раздвигались прямо на глазах, как в магазине, оставляя меня одну в огромном пространстве под внимательным взглядом недоброжелательных глаз, и мне даже некуда было спрятаться. Хотя от чего здесь прятаться? Никто на меня не смотрел. В этом я убедилась, воровато оглядевшись по сторонам. Эти сумбурные ощущения и страх вызывали практически невыносимую тошноту, и я тяжело сглотнула, беспокоясь, что меня вырвет на чистый кафельный пол и тогда-то все узнают, что на самом деле я – мерзкий зловонный демон.

Марина остановилась и, обернувшись ко мне, попросила подождать. Заглянет к маме и уточнит, может ли та принять нас прямо сейчас. По-детски захотелось закричать, чтобы она меня не бросала, но я только застыла столбом, открывая и закрывая рот. Марина же, наполовину протиснувшись в приоткрытую дверь с табличкой «Гинеколог», застыла так на несколько секунд, а потом открыла дверь шире, чтобы войти. Обернувшись ко мне через порог, она ободряюще улыбнулась и жестом пригласила следовать за ней.

Кабинет был разделен на две части ширмой, за которой слышалось движение, и добродушный грудной голос сказал:

– Давайте-ка, девчушки, снимайте верхнюю одежду и обувь и проходите сюда.

Я, оглядевшись, заметила обычную больничную кушетку того странного коричневого цвета, который кажется всегда рвотно-мерзким, и, расстегнув куртку, аккуратно сложила ее, примостив рядом с Марининым пальто, которое та бросила куда как небрежнее. Ботинки заняли гораздо больше времени, потому что сгибаться было все еще больно, а шнурки, будто издеваясь, выскальзывали из одеревеневших пальцев. Немного поразмыслив, я сняла и кепку. Марина терпеливо ждала меня у ширмы, переминаясь в тонких колготках на холодном полу и ведя молчаливый разговор одними взглядами с хозяйкой кабинета.

Пройдя вслед за девушкой Олега во вторую часть помещения, я успела краем глаза увидеть пугающее кресло и сосредоточила внимание на дородной женщине в белом халате, которая сидела за столом. Весь ее вид говорил о радушии и доброжелательности. Она лишь мельком скользнула взглядом по моему избитому лицу и приветливо улыбнулась.

– Здравствуй, моя хорошая, – пророкотала она мягко. Всё в ней было округлое и милое, настраивающее на спокойный лад, даже голос будто тёк. – Меня зовут Тамара Александровна, а тебя?

– Василиса, – представилась я, кашлянув. – Приятно познакомиться.

– Так, милая, – она посмотрела на меня открыто, и в ее глазах я увидела сострадание. – Мне Маринка немного рассказала о ситуации, но я буду задавать некоторые вопросы по ходу осмотра, хорошо?

Я смогла только сдавленно кивнуть.

– Ты хочешь, чтобы она осталась здесь, с тобой, для спокойствия? – участливо спросила женщина.