Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

– Лиса, – успокаивающе сказал я и выхватил из ее рук упаковку какао. – Ты прекрасно знаешь, что мы никогда от тебя ничего не скрываем.

– Да уж… – буркнула она и вдруг потеряла весь боевой настрой. – Теперь все изменится, да? – в ее голосе был страх.

– Не знаю. – мне хотелось успокоить ее и сказать, что все будет хорошо, но при этом не хотелось лгать.

Я и сам мучился этими же вопросами, перемены не обещали ничего хорошего, нависли над нами, угрожали все разрушить. Во что превратится наша рутина, к которой мы привыкли? С тех пор как Сашка окончил школу и поступил в универ, я тоже немного переживал, что нас ждут изменения, но все осталось по-прежнему, это в некотором роде усыпило мою тревогу, и мне казалось, что все так и будет, без резких скачков и потрясений: Василиса и Сашка начнут встречаться, у них сразу и навсегда все будет серьезно, а я смогу быть рядом на правах друга семьи, и никто никогда не разлучит нас. По крайней мере, я свои похождения держал при себе, а Сашка был не склонен приводить в дом первых встречных, не такой у него характер. А если решил привести, значит ли это, что отношения у них с девушкой точно серьезные и наша дружба под угрозой? Василисе будет ужасно больно наблюдать счастливую пару.

Василисе? Только Василисе? Я отмахнулся.

Интересно другое: если у Сашки с девушкой все серьезно, то почему мы и правда о ней ничего не слышали? И еще! Сейчас я мог бы показать свои чувства к Василисе, и, может быть, она бы ответила мне? Я мысленно дал себе подзатыльник и отбросил даже намек на эту идею, ее поведение в последние дни как никогда явно показало, к кому из нас ее тянет. А я был уверен на сто процентов, что Сашке нужна только Лиса, никто больше, и вот он сумел удивить нас обоих.

Мы подавленно молчали и брели по супермаркету, и это никак не напоминало наше обычное воодушевление перед днем рождения друга; готовились почти год, долго копили деньги на подарки и праздничный стол, и вот теперь отмечать вообще не было никакого желания. Василиса устремилась к морозильным камерам, чтобы выбрать мороженое для яблочного штруделя, который в этом году должен был заменить именинный торт. За эти два года ее состояние улучшилось, и она больше не вцеплялась мне в руку, когда мы ходили по магазинам или по школе, было вполне достаточно, чтобы я (или же Сашка) находился в зоне видимости и досягаемости. Я тут же представил реакцию Сашкиной девушки, когда Василиса одним резким движением прыгнет к нему, обхватив или спрятавшись за спиной, как она часто делала, если кто-то пугал ее в общественных местах (хорошо, нечасто – но такое случалось до сих пор), и как мы теперь будем справляться с этим?

Лиса молчала все оставшееся время и в магазине, и по пути домой, иногда глубоко вдыхала, будто собиралась что-то сказать, но потом замирала и только с шумом выдыхала сквозь сжатые зубы, но злость и раздражительность исчезли из ее движений, а когда уже дома она разгружала покупки в холодильник, то и вовсе казалась апатичной и вялой. На мой взгляд, злость была куда лучше смирения, но подруге не хватало уверенности в себе, и я переживал, что эта ситуация негативно скажется на ее самооценке, а поникшие плечи в совокупности с опущенной головой мои опасения подтверждали. Я разбирал второй пакет, когда она вдруг захлопнула холодильник, подошла ко мне со спины, уткнулась лицом в мое плечо, обнимая, и глухо пробормотала:

– Мне немного страшно…

– Все хорошо, – я развернулся и заключил ее в объятия. – Мы справимся с этим.

– Все мы? – спросила она и подняла на меня измученный взгляд.

– Все мы, – пообещал я, но, конечно, абсолютно не знал, как это устроить, а она была так близко, что мне хотелось поцеловать ее губы, которые кривились в попытке сдержать всхлип.

– Эй, ну что, всё. – Сашка ворвался на кухню как ураган, но замер, когда обнаружил нас близко друг к другу, и закончил вопрос только через паузу: —…купили?