Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

Весь следующий день в школе я провел как на иголках и каждый раз, когда Василиса обращалась ко мне, отвечал невпопад, а на литературе получил двойку, потому что вообще не слушал вопрос и ответил просто «Не знаю». Василиса нахмурилась и принялась что-то писать на листке, но я мотнул головой, чтобы показать ей, что объясню позже; она расстроенно вздохнула, отвернулась и, как мне показалось, обиделась. Внезапно я наткнулся на злорадный взгляд Натки, который она кинула на меня через весь класс: от нее не ускользнуло то, как отодвинулась от меня Василиса, и в глазах одноклассницы я разглядел торжество. Все вопросы с отцом сразу отошли на второй план, и я протянул под партой руку, обхватив ладонь Лисы, она встрепенулась от неожиданности, повернулась ко мне, широко раскрыла глаза, а я сжал ее пальцы, чтобы безмолвно попросить проявить терпение, и переместил ладонь на запястье. Подруга непонимающе приподняла брови, но я лишь притянул ее руку к себе, хитро подмигнул, стрельнув глазами в сторону Натки, и провел пальцами по ладони Лисы, еле касаясь. Она проследила за моим взглядом, глаза возбужденно заблестели, рот приоткрылся. Вид у нее стал игривый, и я ухмыльнулся, переплел наши пальцы, а после начал легко выводить небольшие круги на ее запястье, чтобы подразнить. Ее кожа была такой нежной, что на секунду я забыл, для кого это представление, и сложно сказать, помнила ли об этом Лиса. Она заерзала на стуле и, развернувшись ко мне вполоборота, заинтересованно и чуть насмешливо посмотрела в глаза, словно без слов спрашивая, как далеко я готов зайти. Я мельком глянул в сторону учителя, но он стоял к нам спиной, а остальные одноклассники, которые попадали в поле зрения, увлеченно конспектировали урок, поэтому я сделал то, что сделал. Тихо подался к Василисе, склонился к ее уху, тихо прошептал «Ты такая красивая» и кончиком языка провел по мочке ее уха, она отшатнулась от неожиданности, задела локтем пенал, и вещи с ее половины стола с грохотом полетели на пол, стул пошатнулся вместе с ней, но я инстинктивно удержал ее от падения. Теперь на нас смотрел весь класс, включая учителя, а смущенная и красная Лиса пробормотала извинения, выдернула руку из моей хватки, принялась собирать упавшие принадлежности и, когда вернула всё на стол, смущенно уткнулась носом в тетрадь, пока одноклассники не потеряли к нам интерес. Подруга судорожно дышала, кожа ее раскраснелась. Она пыталась успокоиться, но то и дело бросала на меня жаркие взгляды из-под ресниц, хотя и делала вид, что конспектирует за учителем, но я видел, как дрожала ее рука и какими кривыми и бессмысленными выходили записи в тетради. А когда в классе снова установилась полная тишина, Лиса подняла голову и повернула ко мне преувеличенно возмущенное лицо, но в глубине ее глаз я видел искры веселья. Я довольно ухмыльнулся ей в ответ, она прищурилась и снова уткнулась в конспект, а я остался уверен, что меня ждет расплата за эту маленькую неловкость с опрокинутыми вещами (но то, как быстро Василиса потеряла контроль от моих ласк, возбудило сильнее, чем сама шалость), и краем глаза заметил, как Натка сверлит нас взглядом, но даже не стал смотреть в ее сторону.

По-настоящему меня волновала только девушка, сидящая по левую руку от меня.

После уроков мы направились прямиком в библиотеку, поскольку между факультативом по подготовке к ЕГЭ и последним уроком у нас был полуторачасовой перерыв, который мы решили потратить на домашние задания, поэтому тихонько прошли в зал абонемента, уселись за свободный стол и достали учебники.

– Так что случилось? – спросила Василиса шепотом.

– Дома кое-что произошло.

– Он опять? – от возмущения Лиса повысила голос.

– Тишина! – рявкнула пожилая библиотекарша, которую было почти не видно за высоким столом, но казалось, что у нее есть глаза и уши повсюду.

Я черкнул на полях тетради карандашом:

Все ок. Но я хочу поговорить об этом втроем.