Небеса не для нас - Елена Чикина

Где-то через час в отделение прибежала симпатичная женщина средних лет в короткой золотистой шубке из меха куницы; у нее была стрижка каре, выкрашенная в платиново-русый цвет и небесно-голубые глаза.

―Ева! ―воскликнула она со слезами в голосе и протянула руки мне навстречу.

Глава 22.1

Поднявшись со своего стульчика, я неуверенно к ней приблизилась, и она тут же заключила меня в объятия.

―Ты жива! Ты жива! Где же ты была?.. ―повторяла женщина, до боли сильно прижимая меня к себе.

Я чувствовала исходящий от нее запах духов, и он казался мне смутно знакомым. Но ни ее лицо, ни голос, ни объятия не пробуждали во мне каких-то особенных эмоций. «Это же моя мама!», сказала я себе, но эта женщина все равно оставалась для меня чужой.

―Спасибо, огромное спасибо, что нашли ее!

Расцепив эти чересчур крепкие объятия, она по очереди пожала руки всем полицейским, находившимся в этой комнате. Затем от меня потребовали написать объяснительную записку, чтобы прикрепить ее к тому заявлению о пропаже.

―Но я не знаю, где была, ―растерянно пробормотала я.

―Так и напиши. Пиши все, как есть.

Я кое-как накарябала что-то, что могло сойти за объяснение, и поставила простую подпись в виде фамилии и инициалов.

Покончив со всеми формальностями, мы, наконец, выбрались из полицейского участка.

―Доченька, ты совсем-совсем ничего не помнишь? ―спросила мама, провожая меня к машине.

―Совсем ничего, даже имя мне сказали в полиции. Простите, ―я опустила глаза.

―Да за что же ты извиняешься? А что последнее ты запомнила?

―Как стояла на улице в одной школьной форме, без верхней одежды. Это было пару часов назад.

Мама обескураженно покачала головой.

―Не переживай, мы обратимся к лучшим врачам, память к тебе обязательно вернется. Я так рада, что ты нашлась, просто слов найти не могу! Но я уверена, твое исчезновение связано с этими Власовыми. Либо с сыном, либо с отцом. Ты уехала из школы с этим малолетним преступником, и все ‒ ни ответа, ни привета. Все знают про его отца, только посадить никак не могут из-за друзей в правительстве. Сколько я выстрадала за этот месяц!.. Порой думала даже, что ты сама что-то сделала с собой, после того, как этот негодяй тебя бросил. Но я точно знала, что ты никогда не поступила бы так со мной. Тебя похитили эти люди, держали в каком-нибудь подвале, измывались над тобой, оттого ты и не помнишь ничего! ―она будто не совсем понимала, что говорит, просто вываливала скопом все накопившееся в ней возмущение, весь страх и всю боль. ―Ты точно не помнишь, что Макар Власов сделал с тобой?

―Нет.

―Если ты покрываешь его, просто не хочешь, чтобы его посадили…

Я не знала, как еще объяснить ей, что я вообще ничего не помню, и имя Макар Власов так же ни о чем мне не говорит.

Всю дорогу до дома мама так и продолжила выплескивать на меня все накопившиеся за это время эмоции, и среди них превалировали радость от того, что я нашлась, и возмущение по поводу злодеяний «этих Власовых».

Вместе мы поднялись в квартиру на четвертом этаже, но и ее я тоже не смогла узнать.

―Мы здесь жили всю жизнь?

―Нет, совсем недавно переехали.

Она показала мне мою комнату. Я оглядела чертежный стол с рейсшиной, стеллажи, заставленные книгами, карандашный рисунок гипсовой головы, прикрепленный к мольберту молярным скотчем. Странное чувство. Я одновременно не узнавала ничего из того, что здесь было, но при этом точно знала, что умею рисовать и чертить, люблю читать книги. Знала, что вон там, в баночке, хранятся изографы, а в живописи гуашь я предпочитаю акварели. Ну и ну.

―Я тут ничего не меняла, только пыль вытирала. Как же это было тяжело, не знать, что с тобой случилось! ―она снова заплакала.

Мне было немного неловко это делать, но я обняла ее и, как могла, постаралась успокоить.