Женский роман - Марина Светлая (2017)

День был странным, скомканным. И вместе с тем наполненным неожиданными совпадениями. Например, только этим утром она обнаружила на своем письменном столе букетик из мелких розочек кремового цвета. Кем был забыт этот букет, она не имела ни малейшего представления. Накануне последним уроком в кабинете 316 (класс французского языка) был факультатив группы французского театра. Занимались допоздна. И тех детей, равно как и их руководителя, она знала плохо. Потому не особенно сомневалась в том, что этот букет действительно просто забыт. До начала второго урока, когда Вересов пытливо в течение всех сорока пяти минут смотрел то на нее, то на эти розы, которые она все-таки поставила в вазу, нашедшуюся в подсобке — жалко же цветы! Он глядел так, что она не знала, куда себя деть, чувствуя, что спина покрывается испариной, а щеки румянцем. После урока Мара помчалась в туалет — ополоснуть лицо. А когда вернулась, все тот же Вересов сидел в классе под предлогом, что надо вернуть диски. Теперь он уже беззастенчиво оглядывал всю ее фигуру. Горемычная Мара и сама знала, что там есть на что посмотреть, но приходилось терпеть. Во всяком случае, в этот раз все пуговицы были застегнуты — уже хорошо!

— Если у меня будут вопросы, можно мне обратиться к вам? — спросил Кирилл, когда диски скрылись в ящике стола.

— Разумеется, можешь, — отозвалась Марина Николаевна, не поднимая головы и уткнувшись носом в методику En avant la musique начального уровня.

— А после уроков со мной задержитесь?

— Вересов, давай потом, а? Видишь, к следующему уроку готовлюсь.

— А, кроме роз, вы какие цветы любите?

— Вересов!

Кирилл кивнул, улыбнулся и вышел. И снова она подумала, что его улыбка напоминает отцовскую. Они, видимо, оба знали, какое впечатление производят на девушек. Ну, во всяком случае, Митрофаненко и Кудинова млели.

И вот такая незадача! Опять цветы! Теперь уже от отца!

Еще и герберы, которые она любила с самого детства, правда, куда больше в палисаднике, на земле. Но букет, и правда, был изумительный.

Дома она устроила его в вазе. И поставила на свой письменный стол. А, засыпая, думала о том, что Вересовы — оба — решили ее извести. От этого сделалось смешно и легко. И она тихо-тихо рассмеялась, накрылась с головой одеялом и подумала, что все-таки она динамо. Леська, студенческая подружка, ее не поняла бы. Да, признаться, она и сама себя сейчас не очень хорошо понимала. Понимала только то, что Вересов-старший ей очень-очень понравился. И, наверное, Леська права — она дура.

Утром следующего дня мысли неожиданно прояснились. Ночные слабости и грезы были отставлены в сторону. Волосы завязаны в тугой узел. Вместо любимых ботинок обуты ботильоны на высоких каблуках.

Когда вошла в класс, облегченно выдохнула. Цветов на столе не было. Не падают два мяча в одну и ту же лунку. Но не прошло и трех минут, как выяснилось, что, например, в бильярде очень даже падают. На полочке под столешницей лежала книга. На французском. Amour royal et imperial. Где только достал? И что за намеки?

А Вересова-старшего утром следующего дня в офисе встретил господин Борисоглебский. Визит его был незапланированным, однако, и отвертеться от него никак нельзя. Пришлось выслушивать планы очередного блиц-крига против госпожи Мазур-Борисоглебской, поглядывая на часы. В 10:30 у него было слушание в Голосеевском суде, и в кои-то веки оно стало спасением. Распрощавшись с Альбертом Филипповичем, Максим выскочил из офиса.

Поеживаясь, добежал до машины. Как-то резко наступила осень — сырая, промозглая, ветреная.

Сегодня Вересову повезло. К обеду им зачитали резолютивную часть решения, требования клиента, которого вел Макс, были удовлетворены в полном объеме, на радостях клиент пригласил адвоката на обед, который они и провели в теплой дружественной обстановке в очень душевном ресторане.