Осколки - Александра Эльданова

Черногория. Если бы я знала, что случится через месяц… а там, в этой фотографии, мне хорошо. Я счастлива. Я хорошо помню и этот ветер с моря, и улыбчивого фотографа с пирса, и Сережины глаза. Как он на меня тогда смотрел…

А еще я помню, какой замечательный там был сад с мягкой травой, на которой так прекрасно пился местный вранац[11]. И на которой было так упоительно целоваться.

Я грустно улыбнулась и перевернула рамку, чтобы она лежала стеклом вниз. Больно. Всегда будет больно, я знаю. Но это был кусочек такого светлого и незамутненного счастья, которым, наверное, мало кто может похвастаться.

Дом прогрелся, я спустилась вниз, чтобы помыть руки, и уехать в город. Надо собрать вещи там, сказать Лешка, что он снова свободный холостяк и волен водить девиц домой. Они с Андреем, конечно, мое решение не одобрят, но когда они что-то одобряли?

В ванной я неловко задела широким рукавом свитера органайзер для всяких дисков и палочек.

Красивая стеклянная банка упала на пол и разлетелась дождем осколков. Я присела над ними, начала собирать и, конечно же, порезалась.

Кровь капала на кафель, а я завороженно смотрела. Я такое уже видела — тогда каждая капля упавшей крови прибежала избавление от всего того, с чем приходилось жить. Каждая капля приближала меня в мягкой уютной темноте, в которой нет ни боли, ни страха, вообще больше ничего. Может быть…

И тут я вспомнила — кухня, больные глаза Сергея «Ванна в Луговом и у тебя все руки в крови, а я ничего не могу сделать».

Я вздрогнула, отбросила осколок и посмотрела на дверь.

Конечно, там никого не было, глупости это… Или нет? Вдруг правда есть какая-то грань этого мира?

— Я тебя не брошу, — зачем-то сказала, — Слышишь? Я все сделаю, чтобы ты очнулся. Сереж, если что-то есть и ты слышишь… Я ужасно по тебе соскучилась, возвращайся, а?

* * *

Следующим пунктом на сегодня была студия. Раз уж у меня теперь есть права, то разумно обсудить это с Олегом. Тем более, что половина студии принадлежит ему.

Теплого приема я не ждала. Олег мне симпатизировал, но не более. Авторитета в его глазах у меня пока не было, так что предстояло его заработать, чтоб меня слышали.

— Привет, — студия тоже выглядела как-то иначе, но тут хотя бы была какая-то видимость жизни.

— Привет, — Олег поднялся с диванчика, на котором сидел до моего прихода, — чай будешь?

— Давай сразу к делу, хорошо? — я положила пальто на спинку кресла, — со мной вчера связался нотариус Сергея, передал мне вот это.

Олег взял протянутую папку, куда я переложила бумаги из конверта. Открыл, пробежал глазами несколько страниц и помрачнел. Ну да, чего-то такого я ждала.

— Что будешь делать?

— Сергей говорил, что его партия для нового альбома записана.

— Да, там вокал остался. Ты к чему это?

— Хочу у тебя спросить, насколько реально дописать и свести альбом без Сергея.

— Сложно, но можно. Только…

— Зачем, да?

— Да. Хотя, у тебя теперь права, можешь с материалом что угодно делать.

— Вот именно, что могу. И я собираюсь доделать альбом.

— Почему? — Олег никак не мог понять очевидной вещи. Неужели правда так плохо обо мне думает?

— Потому что я не дура. Альбом — это деньги, а, насколько я знаю, Сергей был категорически против совмещения, поэтому группа это единственный доход.

— Нет, я просто хочу понять, зачем ты в это лезешь?

— Потому что непонятно на сколько все затянется, уже прошел месяц, ничего конкретного ни один врач пообещать не может, сезон начался, вы не выступаете. Я боюсь, что музыканты просто разбегутся.

Вокалист смотрел на меня и молчал. Ждет, что я еще что-то скажу?