Осколки - Александра Эльданова

Я встала слишком резко — в глазах потемнело, пол качнулся под ногами.

— Давление упало, — пробормотал поймавший меня Сергей, — пойдем, поспишь немножко. Я с тобой посижу.

— Нет, я не усну. А если усну, то потом буду жалеть.

— Успокоительное?

— Сутки в киселе? Нет, спасибо.

— И что мне с тобой делать? Напоить? — он криво улыбнулся.

— Разве что чаем.

— Пойдем.

Я села за стол, глядя, как Топольский достает с сушилки мою кружку. Меня это в свое время тронуло, что не особо любящий чай Сергей, купил специально для меня полулитровую кружку и чай с мятой.

— Если ты так и будешь смотреть на меня виноватыми глазами, я тебе что-нибудь откушу, — пригрозил Топольский, ставя передо мной чашку с чаем.

— Я и не смотрю.

— Значит, так, — он отошел к подоконнику, вытряс из пачки сигарету и закурил, — ничего сверхъестественного не произошло. Ты устала, я вовремя не понял, что делать. Ты не умеешь просить помощи, а я не всегда принимаю, как именно помочь. Все. Не надо себя грызть, хорошо?

— Хорошо.

— Вот и славно.

— Я тебя тоже попрошу.

Сергей вопросительно посмотрел на меня.

— Ты завтра ничего не будешь отменять. Поедешь, как договорились, доделаешь альбом, хорошо?

— Саш…

— Дослушай, пожалуйста. Не надо жертвовать своим делом. Я не тяжело больная, чтоб сидеть рядом и держать за руку. Мне не будет легче, если ты будешь разрываться между мной и работой, потому что понимаю, что это для тебя значит. Договорились?

— Договорились, — кажется, Топольский вздохнул с облегчением, — самообладание ваше, госпожа Лишина, пугает и восхищает.

— Я пятнадцать минут назад в истерике была, где самообладание?

— Ты сейчас со мной совершенно спокойно разговариваешь и думаешь.

* * *

Сергей.

Я действительно не понимал, как она это делает. Если бы не заплаканные глаза и мелкая дрожь в руках, я бы решил, что мне все предвиделось.

Перепугался я страшно. Как-то так сложилось, что я всегда мог сгладить, успокоить, отвлечь, но не в этот раз. Слишком долго она себя держала в руках.

Я совру, если скажу, что страшно только за Сашу. За себя тоже страшно. Как-то так сложилось, что настоящих опасностей в моей жизни и не было. Максимум — остаться без гроша — не надо у мутных людей денег занимать потому что, ну или быть отпинанным за гаражами, но это еще моменты бурной молодости. Убивать меня никто никогда не собирался. Признаться честно, я вообще не верил, что будут собираться, пока Андрея не ранили. Алексей, все же, мог и сам в аварию попасть, а вот упасть на нож во дворе своего дома достаточно сложно.

Может, я и не прав и поступаю неправильно, но я действительно вздохнул с облегчением, после ее слов. Я не врал про сроки, да и в группе я не один, а альбом, это деньги, это новая программа для осеннего тура, эта мерч, в конце концов, а значит, снова деньги. При моей принципиальной позиции касательно совмещения проектов, прерывать и переносить процесс записи — свинство.

Саша встала, подошла ко мне и молча обняла, уперевшись лбом в плечо.

— Саш?

— Ммм? — она даже не пошевелилась.

— Все нормально?

— Угу.

— Саааш.

— Обними меня просто, что ты пристал с вопросами?

— Наглёж, — я улыбнулся, но обнял, поцеловал в висок.

— Не наглеж. Просто не хочу сегодня больше ни о чем плохом думать. Завтра опять что-то поменяется, опять надо начинать бояться.

— Я понял. Давай я тебе что-нибудь хорошее расскажу?

— Расскажи. Например, как все будет замечательно, когда этот маразм закончится.

— А у тебя есть сомнения, что будет? Будем вести скучный быт, ты обещала, как жена декабриста, со мной в тур съездить. Развлечение!

— Что ты так меня туром пугаешь?

— Поезда, гостиницы, чужие постели, недосып, косячные орги — ммм, действительно, чем тут пугать?

— Но ты все равно ездишь.