Сердце пацана - Ядвига Благосклонная

Прыгая с ноги на ногу, я ждала эту капушу. Погода сегодня не располагала. Солнышко не спешило выходить, а снег чередовался с дождем. И где эта копуша бродит? Уже с Китая на корточках можно было доползти! Легка на помине Фролова, что ласточкой выскочила из подъезда. Пролетела несколько шагов и стиснула меня окаменевшую и скукожившеюся в объятиях. Расцеловала в обе щеки, наверняка оставив след от помады и растянула на губах хитрющую полуулыбку.

Небось уже что-то удумала, Егоза! Э, как прищуренно зырила…

— Дунька, я такая счастливая, — пролепетала покрутившись, и это на своих-то ходулях! Женщина до мозга костей. Этой стрекозе и метель нипочем, а уж о снеге и болтать нечего.

— С какого перепугу? — хмуро брякнула, спрятав нос в шарф.

— Не с перепугу, а с радости! — широко улыбнулась. — Вот, теперь заживу, — мечтательно закатила умело проведенные глаза и звонко рассмеялась.

— Идем, по дороге расскажешь, — потянула за руку подругу, но та осталась стоять на месте, как есть вкопанная. Еще и окрестила меня странным взглядом, мол совсем тю-тю.

— Какой дороге?

— На автобус конечно! — уже вскрикнула.

Такое бывало крайне редко. Но, знаете ли, не каждый день я на морозе жду двадцать минут! Двадцать! Да, я уже свой нос не чувствовала! Уж если и был человек не пунктуальнее меня среди моих знакомых, то это вне всякого сомнения Улька. С ней мне не сравниться и не потягаться. Она, поди, и на свадьбу свою опоздает… Впрочем… Нет. Эта на свадьбу точно не опоздает!

— Пфф, щас! Я не для того волосы укладывала, чтобы мне какой-то дятел слепошарый в автобусе все изгадил! — фыркнула, скорчив кислую мину. — Сейчас такси подъедет.

Под ложечкой неприятно засосало. Денег-то у меня, как кот наплакал. А еще целая неделя до зарплаты, и две до стипендии.

— Уль, — смущенно протянула, — может, все-таки на автобусе?

Фролова поправила свои шикарные локоны, волнами спадающие на тоненькие плечи, потрепала меня по шапке и обронила:

— Эх, дите. Я плачу, не дрейф.

— Мне не…

— Ой, только не заливай мне про свои удобно-неудобно. Неудобно, Дунька, это когда дети на соседа похожи, как у Петровых, — шкодливо хихикнула, и поведала мне историю о своих соседях сверху.

Уже весь подъезд судачил, что Нинкин отпрыск того, в смысле, не сын-то Алексея Викторовича, нашего местного бизнесмена (Викторович держал несколько ларьков). А вот на соседа похож! Как срисовали! Красивый гад, но лоботряс каких поискать. Работы у Андрюшки стабильной не было, а машину ему подарила его бывшая баба. Альфонс, проще говоря. И пока Алексей Викторович трудится на благосостояние семьи, Андрюшка успел обрюхатить его женушку. Вертихвостка! Кричали все бабки подъезды, а вместе с ними и Фролова.

Уже в такси, когда сплетня изжила себя, Улька поведала мне причину ее столь окрыленного настроения. С горящими глазами, лыбой до ушей, она заявила:

— Я переезжаю!

Я честно надеялась, что эта дурь из ее головы выветрилась, но очевидно — нет. Она воплотила свою идею в жизнь. Нет, жить одной это наверняка хорошо, в каком-то роде даже похвально такое стремление к самостоятельности. Однако! Это же Фролова. Ей Богу, она ж все разнесет! Как пить дать, разнесет и кирпичика не оставит. Ей тусы нужны, а не самостоятельность.

— Не хочешь со мной? — подтолкнула в плечо, пошевелив бровями.

Наверняка уже проигрывала в своей головушке сценарии своих движух. Ох и нарвется… Ох и отхватит когда-нибудь. Кто этот ненормальный, что добровольно сдал ей квартиру?

— Нет уж!

— Предательницы! — показала язык. — Сонька тоже нос воротит. Я б вам такое веселье закатила…

Вот, поэтому и не хотели… Есть тонкая грань между весельем и дебоширством, Фролова эту грань не знала.

Мы пришли за десять минут до начала матча. Толпа народу собралась около касс. С сомнением я покосилась на толпу. Ульяна тоже мрачно зыркнула. Стоять в очереди ей хотелось примерно так же, как и мне.