Бог Боли - Рина Кент

— Аннушка... перестань бороться со мной и садись в машину.

И тут я понимаю, что извивалась, боролась и дергалась, мешая брату затолкать меня на пассажирское сиденье.

Я останавливаюсь, отнимаю руки от висков и тону в красном. Все красное.

Кроваво-красный.

Его красный.

— Аннушка...

Я смотрю на своего брата и порез на его плече через мое затуманенное зрение.

— Скажи мне, что это кошмар. Скажи, что ты не настоящий, Джер. Это... это только в моей голове. Я не... Я не... не стреляла в него.

— Ты стреляла, и нам нужно убираться отсюда, пока они отвлеклись.

Я непрерывно трясу головой, с такой силой, что удивляюсь, как она не отваливается.

— Я... я... собираюсь вернуться туда и убедиться, что это кошмар... так и должно быть...

Мой брат хватает меня за плечи и прижимает к машине.

— Проснись, блядь, Анника. Ты выстрелила ему в грудь, мать твою. Он, скорее всего, мертв, и если ты пойдешь туда, они убьют только тебя, ты понимаешь?

— Нет... нет... нет... — мое бормотание становится все более интенсивным, как и мои извивающиеся и страдальческие попытки вырваться из его объятий.

На этот раз Джереми забрасывает меня внутрь, использует ремень безопасности, чтобы пристегнуть меня, а затем бежит к стороне водителя.

Я пытаюсь освободиться, отчаянно, маниакально. Но мои непроизвольные слезы и дрожащие окровавленные руки делают это невозможным.

Машина моего брата мчится по подъездной дорожке, и он чуть не ломает ворота, когда выезжает.

Он набирает скорость, а я рыдаю, оглядываясь назад, через зеркало, через щели. Везде, где я могу уловить его взгляд.

Нам не требуется много времени, чтобы добраться до лагеря Язычников. Как только Джереми отстегивает ремень безопасности, я бегу обратно к входу.

Понятия не имею, куда идти пешком, но я могу найти решение, лишь бы выбраться отсюда. Я могу...

Беспощадные руки обхватывают меня за талию, и Джереми практически поднимает меня с земли.

— Куда, блядь, по-твоему, ты идешь?

— Хочу убедиться, что это кошмар.

— Это не так. — Его голос резкий, мрачный и деловой. Обычно это заставляло меня бежать. Сейчас это не сравнится с ужасом, проникающим в мои кости.

Он ставит меня на землю, хватает за локоть и тащит за собой внутрь особняка. Я пытаюсь освободиться, но с моим братом-буйволом не договориться.

— Что происходит... ну, блядь. — Гарет останавливается у входа и изучает всю кровь, украшающую нас. — Ты в порядке?

— Николай. — Сквозь стиснутые зубы произносит Джереми. — Мы должны убедиться, что он в порядке. Этот сумасшедший ублюдок перерезал себе горло, чтобы не стать рычагом давления.

— Ни хрена себе. — Гарет достает свой телефон и бросается к двери. — Я на связи.

— Где Килл? — кричит Джереми, но Гарет уже ушел.

— Кошмар. — Бормочу я, наполовину в сознании, наполовину нет. — Это просто кошмар. Это может быть только кошмар.

— Ищешь меня? — Киллиан появляется на вершине лестницы, наклоняет голову набок, сузив глаза на меня. — Ты действительно стреляла в Крейтона?

Мое бормотание обрывается, и я ошарашенно смотрю на него. Мог ли Киллиан также быть в моем кошмаре?

— Как ты узнала так быстро? — спрашивает Джереми.

— Глиндон только что звонила мне, плакала, потому что ее кузен скоро умрет. Я не очень люблю, когда кто-то заставляет моего маленького кролика плакать, Анника.

— Я не плакала. — Я неистово трясу головой. — Это всего лишь кошмар. Джера бы зарезали, и это тоже был кошмар.

Мой брат испустил длинный вздох.

— Она не в себе. Ты пойдешь и усилишь безопасность. Я позабочусь о ней и присоединюсь к тебе.

— Я в порядке. В полном порядке, и это был всего лишь кошмар.

Джереми практически тащит меня вверх по лестнице и в мою комнату. Комната, в которую Крейтон пришел в ту первую ночь.

Ночь, после которой мы стали близки.