— Ого. Ты действительно отказался от еды. Когда мы встретились в первый раз, ты чуть не убил меня, потому что я попросила попробовать.

Кажется, что это событие произошло сто лет назад. Я влюбилась в Крейтона с первого взгляда. Он был молчаливым, грозным, и это был идеальный рецепт для того, чтобы затронуть мои сердечные струны. Несмотря на его задумчивость, я жаждала разглядеть мужчину, который таился внутри него.

Я жаждала впиться когтями в его кожу и вырвать тайну на свободу.

Но, возможно, мне следовало прислушаться к его и всем остальным предупреждениям и держаться подальше. Может быть, я бы не оказалась в той ситуации, в которой нахожусь сейчас.

— Тогда ты была незнакомкой, — говорит он, зачерпывая горсть картошки фри и практически выкладывая ее поверх моего салата. — Сейчас ты ею не являешься, так что можешь есть мою еду в любой день.

Я пытаюсь и не могу не умиляться, особенно зная, как сильно он любит еду и что он, конечно, не отказывается от нее, даже самым близким людям, включая его брата и Реми.

Прочистив горло, я говорю:

— Я не могу все это съесть. Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что ты хочешь, чтобы я потолстела.

— Ты похудела.

— Нет, с тех пор как я приехала сюда, — я испустила долгий вздох. — Почему у нас никогда не заканчивается еда?

Он молчит, похоже, занят едой, но он просто не хочет мне отвечать.

— Кто-то приносит еду? Когда?

Молчание.

— Когда я сплю?

Опять тишина.

— Крейтон!

Все еще сжимая вилку и нож, он поднимает голову, медленно жуя. Его взгляд нервирует, иногда он такой абсолютно пустой, что я пугаюсь глубины, которую он скрывает.

Иногда он смотрит на меня так, как будто не позволит мне покинуть его, никогда, а если я попытаюсь это сделать, все станет ужасно.

Тайная часть меня любит это. Слишком сильно. Это пугает меня.

— Да?

— У тебя есть кто-то, кто приходит?

— Пока нет. У меня есть запас еды, которого нам хватит на несколько месяцев. Но даже если она закончится, тебе не стоит об этом беспокоиться. Излишне говорить, что если у тебя есть планы побега, то тебе лучше от них отказаться.

Мои легкие раздуваются от долгого дыхания, когда я позволяю своей вилке вонзиться в салат, не поднося ничего ко рту.

— Могу я хотя бы позвонить маме и сказать, что со мной все в порядке?

— Чтобы твой отец мог отследить звонок?

— Тогда я просто напишу ей.

— Нет. Здесь нет телефонов.

Я издаю стон разочарования.

— А если кто-то из нас получит травму или заболеет, и нам придется звать на помощь?

— Я подумаю об этом, когда это случится.

Он наливает себе бокал вина. Без шуток, он пьет вино. В долбаные двадцать лет.

Он иногда похож на старика, клянусь.

Но я не отказываюсь от выпивки, поэтому, когда он наливает мне бокал, я тоже делаю глоток.

Это безвкусное вино начинает мне нравиться. Или, может быть, его семья держит только дорогое вино, потому что до сих пор я никогда не думала, что оно мне понравится.

Крейтон откидывается на стуле, вертя в руках бокал с вином и наблюдая за мной с легкой улыбкой.

Я набиваю рот салатом.

— Почему ты выглядишь таким довольным собой?

— А почему бы и нет?

— Ну и ну, не знаю. Потому что ты меня похитил?

— Тебе здесь нравится.

— Нравится, но я не хочу быть запертой в этом месте до конца жизни.

— Это лучше, чем быть окруженным внешним миром.

О.

И тут меня осенило.

Внешний мир, правда о его происхождении и участии моих родителей — вот что нас разлучило, поэтому Крейтон специально выбрал место, где они не смогут до нас добраться.

Я не знаю, должна ли я быть тронута или потрясена этим фактом.

— Как насчет твоих родителей? — шепчу я. — Они, должно быть, скучают по тебе

— Они понимают. Папа поддержал этот план.

— Он что?