Бог Боли - Рина Кент

— Это правда. Я раньше не знала, что существует твой тип.

— Мой тип?

— Выглядит как принц, а вкусы как у дьявола. Это застало меня врасплох и ослепило до смерти.

Мои губы кривятся в ухмылке.

— Вкусы дьявола, да?

— Да, ты видел свое лицо, когда причиняешь боль — подожди минутку, ты улыбаешься? — она достает свой телефон и делает, кажется, тысячу снимков, долгое время после того, как я возвращаюсь к своему пустому лицу.

Тем не менее, она ухмыляется, выглядя довольной своим достижением, пока листает свой телефон.

Я сдвигаюсь на своем месте, чтобы уменьшить внезапное уплотнение под поясом.

— Ты сказала, что ненавидишь боль. Это все еще так?

— Абсолютно. Кто хочет испытывать боль? — она все еще сосредоточена на своем телефоне.

Моя челюсть сжимается, и я крепче сжимаю контейнер. Я думал, что она придет в себя, если я буду помягче с ней вначале, но, возможно, я зря трачу время с кем-то, кто хочет только ваниль.

Но я не мог ошибиться в ее вкусах.

У Анники есть внутренний садист, который время от времени проявляется, особенно когда она не обращает внимания.

— Часть моего дьявольского вкуса в том, что я могу чувствовать удовольствие, только если причиняю боль.

— Разве я не знаю? — она качает головой в насмешку. — Мне все еще больно от вчерашнего глупого наказания.

— Посмотри на меня.

— Секундочку.

Я протягиваю руку, хватаю ее телефон и вырываю его из ее рук.

— Когда я говорю смотреть на меня, ты смотришь.

Она тяжело сглатывает, румянец покрывают её щеки. Мне хочется лизнуть его и почувствовать на своих зубах.

Я приподнимаю её подбородок большим и указательным пальцем, чтобы оказаться в центре её внимания.

— Если ты думаешь, что это временная игра, тогда ты нихрена не понимаешь, little purple. Я съем твою жизнь на завтрак и не оставлю никому никаких остатков. Когда я приказываю тебе что-то сделать, ты не задаешь вопросов, не хамишь мне и уж тем более не ведешь себя как сучка. Это ясно?

Ее губы дрогнули, прежде чем она сжала их вместе.

— Где твой ответ?

— Я все еще думаю об этом.

— В ответе «да, я понимаю» думать не о чем.

— Нет, я не собираюсь соглашаться со всем, что ты говоришь. Отношения так не строятся. Есть плюсы и минусы, и все такое. Можешь погуглить.

— Анника.

Она сияет, даже когда дрожь остается.

— Что, Крейтон?

— Ты давишь.

— А ты подавляешь. Я не против твоего доминирования в сексе, и даже не против боли, потому что она тоже приносит удовольствие, но ты не собираешься диктовать мою жизнь или заставлять меня жить по твоим правилам. Это похоже на «Папа и Джереми 2.0», а я не фанатка этого.

Я отпускаю ее челюсть и отталкиваю назад.

— Это один.

— Ты не можешь быть серьезным?

— Два.

— Да ладно. Я не могу выразить свое мнение?

— Нет, когда ты бросаешь мне вызов. Три.

— Прекрати считать, черт тебя подери.

— Нет, если ты не перестанешь говорить. Четыре.

— Ты...

— Пять.

Она открывает губы, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает их и смотрит на меня, скрестив руки на груди.

Похоже, я нашел идеальный способ заставить ее держать рот на замке.

Я доедаю свою порцию в тишине, пока она снова и снова нарезает салат и почти ничего не ест. Я подавляю улыбку.

Только Анника пыталась шуметь, пусть даже только своими действиями.

Она несколько раз открывает рот, затем, вспомнив, что это добавит ей наказаний, закрывает его и тихо стонет.

Я наблюдаю за ее борьбой в течение нескольких минут, наслаждаясь этим зрелищем, прежде чем наконец говорю:

— Ты хочешь что-то сказать?

— Я ненавижу тебя прямо сейчас.

Моя челюсть сжимается.

— Шесть. В следующий раз думай, прежде чем говорить.

— Я все еще ненавижу тебя. Не могу поверить, что на прошлой неделе я пожертвовала своей свободой ради тебя.