Признание этого мужчины - Джоди Малпас

К тому времени, как мы возвращаемся на пристань, я уже сыта по горло бездельничаньем, и знаю, что Джесси ублажал меня до глубины души, настаивая на покупке всего, что я брала в руки или на что бросала взгляд, в попытке сократить мое время просмотра. Это не слишком беспокоило бы меня, если бы не магазины, в которых мы бездельничали. Это не Кэмден. Да, там было несколько киосков с безделушками, но, в основном, меня направляли в изобилие дизайнерских магазинов, из-за чего я чувствовала себя в миллион раз более заметной, чем в «Харродс». Тихие, минимальные пространства были украшены всего несколькими ключевыми элементами, не оставляя большого простора для безделья вообще. Я приметила изысканную коричневую сумку, к которой отважилась прикоснуться, просто чтобы почувствовать мягкость кожи, и Джесси, конечно же, воспринял этот жест как признак симпатии, и сумку быстро завернули и упаковали. Я не пыталась его остановить. Мне очень нравилась новая сумка, поэтому я выразила ему свою благодарность. Его ответом стала покупка мне всего, на что у меня падал глаз в течение дня, каждый раз Джесси выжидающе смотрел на меня, подталкивая благодарить его.

Теперь он тащит кучу пакетов, и, благослови его Бог, выглядит измученным.

— Закину все в машину. Жди здесь.

Он оставляет меня на обочине пешеходной зоны наносить на губы гигиеническую помаду, а сам идет к машине, чтобы оставить пакеты, но быстро возвращается и хватает меня. Подавляю вскрик, когда, повиснув в его объятиях, мои губы ублажают нежнейшим поцелуем.

— Боже, я скучал по тебе. — Его губы легко скользят по моим только что накрашенным губам у всех на глазах. Как всегда, я не обращаю внимания на наше местоположение и окружение, позволяя делать со мной все, что ему заблагорассудится. — Ммм, ты такая вкусная.

Он отстраняется и надувает губы, они слегка мерцают от блеска.

— Если хочешь краситься помадой, делай это правильно.

Протягиваю руку, чтобы нанести помаду, и он не делает ничего, чтобы остановить меня, даже растягивает губы, чтобы облегчить нанесение.

— Так-то лучше, — заканчиваю я с улыбкой. — С мерцающими губами ты еще красивее.

— Возможно, — соглашается он с полной непринужденностью, причмокивая. — Пойдем, мне нужно накормить жену и арахис.

Он возвращает меня в вертикальное положение и начинает поправлять сползающие бретельки моего маленького желтого сарафана.

— Их нужно затянуть.

Отмахнувшись от его суетливых рук, иду дальше, сама подтягивая бретельки и не обращая внимания на доносящийся из-за спины ворчливый протест.

— Где будешь меня кормить? — бросаю через плечо, не сбавляя шага. Впрочем, мне не удалось уйти далеко. Мое запястье схвачено, и внезапно я тяну за собой мертвый груз.

— Не уходи от меня, — практически рычит он, разворачивая меня лицом к себе. Он хмурится, а я ухмыляюсь. — И можешь стереть эту ухмылку со своего лица.

Джесси продолжает поправлять мне бретельки, бормоча какую-то чушь о сводящей его с ума невыносимой жене.

— Так-то лучше. Где вся одежда, которую я тебе купил?

— Дома, — отвечаю коротко, она абсолютно не подходила для пляжного отдыха.

У меня не было времени отправиться по магазинам, поэтому я обошлась своим гардеробом для отдыха, купленным несколько лет назад. Мне тогда было чуть за двадцать, и эта одежда, о которой он все время стонет, отражает это.

Он делает глубокий вдох, набираясь терпения.

— Почему ты не перестаешь быть такой трудной?

— Потому что знаю, это сводит тебя с ума.

— Тебе просто нравится превращать меня в безумного сумасшедшего.

— Ты сам превращаешь себя в безумного сумасшедшего. — Я смеюсь. — С этим тебе помощь не нужна, Джесси. Я уже говорила тебе раньше: ты не можешь диктовать мне, что одевать.

Его глаза горят зеленым неудовольствием, но я не уклоняюсь от его силы и свирепости. Я довольно храбрая.