– А потом мама как-то погрузилась в переживания. На работе все пошло в гору, но между нами словно пропасть выросла. Не могу понять до сих пор, почему все так вышло. Мы жили каждая сама по себе. Потом она встретила дядю Рому в своем туристическом агентстве, ну и у нас началась новая жизнь. Только отношения стали ещё хуже. Вот такая история. Но я хотела бы, чтобы она меня любила.

– Ну что ты, принцесса, я уверен, она тебя любит. Просто вам надо хотя бы нормально общаться.

Снова этот горький смешок. Который будто бы кричит, что не мне давать такие советы. Не мне, у которого тоже в жизни и отношениях с предками один сплошной темный тоннель.

Хмыкаю.

– Ну да, не мне тебя учить. У самого черти что, а не семья. Но знаешь, что я хочу тебе сказать?

Ника мотает головой.

– Хочу, чтобы ты поняла, – провожу по её лбу и быстро целую, чтобы не было соблазна утонуть в ласках, – теперь у тебя есть я, и ты больше не одна.

– Ты тоже не один.

Эти слова проливаются бальзамам на взбудораженную душу, и я улыбаюсь, получая ответную улыбку.

– Мы фильм смотреть-то будем? А то так и ночь пройдет.

– А что ты там притащил? – Ника снова пытается сунуть хорошенький носик в пакет.

Глава 25

Ника

– Ника, – резко распрямляюсь, когда слышу голос мамы.

Антон застывает с занесенной над дверной ручкой рукой и вопросительно выгибает бровь.

Пожимаю плечами, крепко сжимаю лямку рюкзака. Оборачиваюсь к маме.

– Можно тебя задержать ненадолго, – не дожидаясь моего ответа разворачивается и уходит в гостиную.

Мне остается только раздраженно закатить глаза.

– Я на улице жду, – Антон вроде просто говорит, но мне все равно слышится вопрос в его реплике.

Молча киваю и сбрасываю кеды.

Торопливо собираю волосы в высокий хвост, стягиваю джинсовку. Тяну время, но нам нужно возвращаться в школу. Так бы и часик тут постояла, только бы избежать разговора.

Мама нервно кусает губу и о чем-то думает. Откашливаюсь, чтобы она обратила на меня внимание. Дергается, переводит на меня взгляд.

Становится не по себе. Дергаю воротник футболки, он становится каким-то тесным и сдавливает горло.

– Что ты хотела, мам? У нас не так много времени, нужно ещё до школы доехать.

Не никаких мыслей по поводу чего сейчас будет разговор, поэтому единственный вариант – это терпеливо ждать.

Мама подходит почти вплотную.

– Я хотела извиниться.

Не верю, что она сказала именно то, что я сейчас услышала. Мама смотрит прямо в глаза. А я не знаю даже что ответить.

– Ладно, – все же удается выдавить единственное слово.

– Сейчас у меня какой-то период, что я совсем не могу контролировать себя и иногда говорю то, чего совсем не думаю.

Киваю. Мне все ещё нечего ответить на мамин выпад.

– Я хотела ещё побеседовать с тобой по поводу танцев.

А, ну вот. Вот это уже более похоже на привычную маму. Сейчас будет выяснять, какие у меня шансы остаться на месте капитана группы поддержки.

– Что именно? – показательно вскидываю руку с часами.

Мама хмурится и я почему-то заостряю внимание на морщинке между бровями. Не замечала её раньше.

А может просто давно так близко не стояла с собственной матерью?

Эта мысль режет сильнее ножа. Мысль, что мы настолько отдалились. Я с дядей Ромой стала ближе, чем с мамой.

– Ты сказала, что не сможешь продолжать заниматься танцами.

– Ну да. Мне врач сказал, что для начал нужно восстановиться и набраться сил, а тренировки могут окончательно подорвать здоровье.

Мама замолкает, а я сплетаю пальцы и напряжение растекается по всему телу.

– И ты собираешься совсем бросить?

– Мам, – начинаю злиться, она словно опять меня не слушает, – я же говорю. Это даже не рекомендация врача. Меня поставили перед фактом.

– Понятно.

Этот разговор загоняет меня в тупик.