Нина - Илья Авраменко, Евгений Костюченко (2003)

Иван не заставил себя упрашивать и, потирая руки, подсел к столу.

- Голоден, не скрою. С удовольствием бы и выпил. Да вот проблема - назад ещё ехать…

- Зачем же вам ехать? Да ещё в такую погоду. Дом большой. Для таких гостей у меня всегда наготове комната, так что вы нас не стесните нисколько. Выпейте спокойно, переночуйте, а с утра…

- …а с утра да по солнышку! - мечтательно зажмурился Бобровский. - Вот за это спасибо! С удовольствием! Михаил Анатольевич! Нина! А водочки у вас в таком случае нет? А то что-то продрог… Ниночка! Как же так? В такой вечер и без водки?

- Должна быть водка. - Михаил прошёл в кухню, хлопнул дверью холодильника. - Так, здесь только вино. Одну минутку, принесу из погребка.

Нина осталась наедине с Бобровским. Она сидела, равнодушно глядя в огонь. Она старалась казаться совершенно спокойной, но это давалось ей с огромным трудом. Краем глаза она видела, что Иван намазывает толстый слой икры на кусочек хлеба, и при этом возбуждённо причмокивает.

- А ты ловко пристроилась, - заметил он вполголоса.

Нина не отвечала. Ей был мерзок сам звук его голоса, и она не собиралась продлевать эту пытку, поддерживая светскую беседу.

Иван громко сглотнул слюну.

- Икорка-то душистая… Нин, ты что-то сегодня не в форме. Всё ещё дуешься на меня, что ли? А напрасно. Я тебя давно простил, претензий не имею. А мог и засадить лет на десять. Шучу, шучу. На пять, не больше.

Он, наконец, надкусил свой бутерброд, уронив несколько икринок на лацкан пиджака. Ловким движением пальца Бобровский собрал эти икринки и отправил в рот, облизав палец.

- Ну-ну. Не дуйся, старуха, тебя это не красит. Давай-ка лучше, по старой дружбе, устроим романтическое рандеву. А? Мы с Мишей для разговора-то удалимся. А ты пока мне постель приготовишь. Да там, в постельке, меня и подождёшь, поняла? Я ему бумаги подсуну, а пока он в них разберётся, мы с тобой покувыркаемся слегка.

Нина, глядя в огонь, тихо проговорила:

- Нет, ты не урод. Ты просто не человек. Вот в чём твоя беда, Иван. Руки-ноги человеческие, а внутри - что-то другое.

- Ой, много ты знаешь про мои руки-ноги, и про всё, что между ними, - хохотнул Бобровский. - Я ведь неспроста предлагаю. Хочешь, чтоб Миша ничего про тебя не узнал? Тогда будь послушной девочкой. Короче, загляни, договоримся. Михаил Анатольевич, чудно, чудно! - Бобровский, не сделав ни малейшей паузы, встретил Михаила аплодисментами. - «Немиров»? Как вы угадали мою тайную любовь? Позвольте, я сразу же и выпью.

Он даже не дал бутылке опуститься на стол, выхватив её из руки Михаила. С треском свернув пробку, плеснул в фужер и одним махом его опустошил.

- Вот так! - Бобровский с блаженной улыбкой откинулся на стуле. - Михаил Анатольевич, мне даже неловко, вы-то себе не налили…

- Я, к сожалению, перед вашим приходом выпил шампанского, смешивать не буду. Вы попробуйте ветчинки, Иван Ефимович…

- С превеликим моим удовольствием! Только имейте в виду, когда я сыт и пьян, я уже не джентльмен и могу заснуть прямо-таки фэйсом в салате. Ха-ха!

- Так, может быть, пожалеем салат? - Михаил поддержал шутливый тон Бобровского. - Комната ваша открыта, второй этаж, последняя дверь. Как только потянет в салат, смело отправляйтесь в свои апартаменты. А переговоры перенесём на утро, на свежую голову.

- Премного благодарен. За что люблю «Немиров», так это за полное отсутствие даже намёка на похмелье. Но я бы ещё грамм четырнадцать хлопнул… Вот так. Апартаменты, департаменты… А что, господин Уланов занимал этот особнячок, как арендатор или как владелец?

- Спросите что-нибудь полегче, - улыбаясь, развёл руками Михаил. - Мы ведь с ним даже почти не были знакомы.

- Вот как? А я слышал, что вы, наоборот, чуть ли не в одном полку служили, - говорил Бобровский с набитым ртом. - Выходит, врут мои источники?

- Ой, врут, - сокрушённо покачал головой Михаил.