Любовь по расчету - Мари Стю

— Иван, — сказала Наталья, когда щелкнул замок офисной двери, — я хочу, чтобы ты был честным со мной.

Иван Федорович настороженно посмотрел на Наталью.

— Я максимально честный с тобой, — сказал он.

— Хорошо, — Наталья слегка улыбнулась и спросила: — Сколько имущества ты должен отдать супруге при разводе по брачному договору?

Иван Федорович нервно усмехнулся, немного помолчал, потом перечислил все то имущество, которое упомянуто в брачном договоре. Наталья невозмутимо слушала, наблюдая, как ерзает Иван Федорович. Надо отдать должное — Боровски сказал как есть.

Наталья выслушала бывшего мужа, убедившись, что тот не приврал, закинула ногу на ногу и поправила волосы.

— Я хочу уточнить цену вопроса, — помолчав, сказала Наталья.

Иван Федорович приподнял бровь, встал.

— Давай уточним, — сказал он.

— Сколько я получу за помощь тебе?

— Я вроде бы говорил в прошлый раз — десять миллионов.

— Думаешь, это справедливо? — Наталья пристально посмотрела в глаза бывшему мужу.

Иван Федорович не выдержал взгляд, вздохнул и, сжав губы, отошел к рабочему столу. Помолчал, стуча пальцами по столу, потом обернулся к Наталье.

— Сколько ты хочешь?

— Хотя бы третью часть того имущества, которое отсужу.

Иван Федорович округлил глаза.

— Третью часть имущества, которое отсудишь? — переспросил он, будто не расслышал.

— Да. Мне кажется, это будет честно. — Наталья невозмутимо смотрела на Ивана Федоровича.

— Нет, Натали. Это грабеж средь бела дня. Я обратился к тебе за помощью, а ты решила нажиться.

— Думай, как хочешь, — Наталья скрутила губы трубочкой. — На меньшую цену я не соглашусь. Ты потеряешь больше, если я откажусь помогать.

— Ты права, — покивал Иван Федорович, сжимая челюсти. — Я потеряю больше, если… — Он побарабанил пальцами по колену. — Понять только не могу, почему ты так…

Иван Федорович подошел к панорамному окну, немного подумал, потом спокойно заговорил:

— Мы прожили пятнадцать лет вместе. За эти пятнадцать лет я ни разу тебя не обидел, ни в чем тебе не отказывал. Мы объездили полмира. Бывали на курортах по четыре раза в год. На твоем счету всегда были деньги, и ты всегда тратила их по своему усмотрению. Тратила иногда безрассудно, но я ни разу… ни разу тебя не упрекнул. И мне не понять, почему ты сейчас, когда я тебя попросил помочь, решила воспользоваться и…

Иван Федорович говорил тихо, спокойно и вдумчиво, хотя внутри горел от злости.

— Знаешь, Иван, ты также пользовался мной, моей красотой, моей молодостью, как я твоими деньгами. Ты ни в чем никогда мне не отказывал, но и я платила той же монетой. Была рядом с тобой не только, когда деньги фонтаном били из твоих карманов, но и в трудные минуты. Не думаю, что ты забыл. Да и потом. Возможно, во мне говорит обида, но мне также не понять, почему ты этой молодой девчонке отдал то, что приобрел со мной в браке, а не с ней. Почему? Потому что Любонька оказалась красивее? Моложе? Или, может, потому, что за Любонькой стоял дядя? Ты готов был ей обеспечить безоблачное и беззаботное будущее, разведись вы по твоей инициативе ради очередной куколки. А меня выгнал из нашего дома… И крутись, Натали, как хочешь. Твоя роль сыграна.

— Я тебя не выгонял. Попросил уйти. При чем, напомню, — не на улицу, а в трехкомнатную квартиру в элитном доме… Я дал тебе денег. И готов был и дальше помогать тебе, окажись ты в трудной ситуации…

— Мне, Иван, было больно. И какова цена этой боли? Миллион? Два? Я ни разу не показала тебе свою боль, но она была, в душе.

— Ну да. Ты так горевала, что в тот же день приютила у себя этого смазливого молокососа, — вспылил Иван Федорович.

— Ты о ком?

— Не прикидывайся.

— И все же?

— Разве ты не живешь с Пашей?

Наталья опешила — откуда он знает.