На крыльях Феникса - Анна Яфор

Он двинулся в сторону дверей, показывая, что разговор окончен.

– Подождите!

Только после оклика Ольга увидела Мирона, который, как оказалось, все это время находился рядом. – Уделите мне несколько минут, пожалуйста.

Он отвел доктора в сторону, к серому окну, за которым бушевала осенняя непогода. Заговорил, только убедившись, что женщина их не слышит.

– Я заплачу любую сумму, чтобы Вы пропустили ее в палату.

Его предложение собеседнику явно не понравилось.

– Кто Вы такой?

Мирон пожал плечами.

– Друг.

– Вот что… друг… Если вы действительно хотите помочь, то лучше увезите ее отсюда, а деньги приберегите для похорон. И для будущего ребенка, которому придется расти без отца… А в реанимацию я ее не пущу.

– Но почему нет? Если все так, как вы говорите, и Ливанов умирает, неужели она не имеет права с ним проститься?

Врач усмехнулся, однако в его смехе не было ничего веселого. Напротив, от этого звука сделалось жутко.

– Вам когда-нибудь приходилось видеть пострадавшего при пожаре?

Мирон отрицательно покачал головой.

– В таком случае я поясню. Речь идет не о царапинах и ссадинах, замазанных зеленкой. Не о переломе, прикрытом гипсом. Даже не о рваной ране и пропитанных кровью повязках. То, что сейчас находится за этими дверями, не имеет ничего с общего с тем человеком, которого она, – мужчина кивнул в сторону Ольги – любила. Черная обгоревшая плоть… Изуродованная до неузнаваемости. Не способная ни шевелиться, ни даже дышать самостоятельно… Вы всерьез полагаете, что это – подходящее зрелище для беременной женщины? Я так не думаю. И, уж поверьте, мне вполне достаточно проблем, чтобы добавлять к ним еще и ее выкидыш, которым может оказаться вполне реальным, если уступлю вашей просьбе. Постарайтесь как-то объяснить это своей … подруге. А сейчас извините, меня ждут пациенты.

Мирон присел рядом с Ольгой, не представляя, что сказать ей. Как утешить. Ее нелепая игра с бывшим мужем заканчивалась слишком неправильно и жестоко.

– Я должна туда попасть… – прошептала она, не глядя на мужчину.

– Оль… Он пострадал … сильно. Тебя не нужно это видеть… Чтобы не повредить малышу…

Она вдруг рассмеялась, зло скривив губы.

– Я похожа на фарфоровую куклу, которая рассыплется, едва встретит неприятную для взора картинку? Ладно, доктор, он чужой человек… Но ты же знаешь меня уже не первый год! И тоже считаешь, что я испугаюсь? Сейчас, когда у меня остались может быть считанные минуты застать его живым? Может быть, ты отвезешь меня полюбоваться морскими пейзажами? Или угостишь успокоительным чаем в уютном кафе? Давай, позаботься обо мне!

Кричать она не могла, не забывая ни на мгновенье, где находится. Но даже шепот зазвенел в пронзительной тишине отделения, заставляя уже довольно далеко отошедшего доктора остановиться, вслушиваясь в ее надрывные слова.

– Я все это время ненавидела его… за то, что он сделал…, что предал меня… так и не сказал, что любит. А знаешь, сколько раз сама говорила ему о своих чувствах? Знаешь, Мирон?! Один! Один раз, еще накануне свадьбы. Я специально вспоминала, думала, что этого просто не может быть… За все время, которое мы провели вместе, только единственный раз смогла подобрать слова, чтобы сказать о том, что испытываю к нему на самом деле. Мне казалось, что все и так очевидно… А ведь любила его и… все время ждала, что ОН мне об этом скажет… А он тоже ждал… И так и не дождался! И уже никогда не услышит! И не узнает, что я ношу ЕГО ребенка!

Она метнулась по коридору, догоняя врача. Вцепилась в рукав, совершенно не заботясь о том, как это может выглядеть со стороны.

– Умоляю Вас… Я подпишу любые бумаги… у меня не будет никаких претензий, если… если что-то случится… Я должна увидеть мужа. Пока он жив… Пожалуйста…