Интрижка - Кристен Эшли

— Автомастерская создавалась с той целью, чтобы люди привозили туда автомобили. Я их чиню. Я знаю, что им может не понравиться итоговая стоимость, так что не обращаю на это внимания. Они уезжают на исправном автомобиле. Я перехожу к следующему. Проще говоря, будучи в состоянии отключиться от единственного дерьма, которое я могу получить, других проблем не возникает. Так что, spätzchen, у меня редко бывают плохие дни.

Я улыбнулась ему.

— Здорово. — Салли поставила передо мной бокал, и я повернулась к ней и с улыбкой сказала: — Спасибо.

— Не за что, — пробормотала она и отошла.

— Новости об Адди? — спросил Джонни.

Я сделала глоток, поставила бокал на стойку и ответила:

— Она все еще молчит.

— Насколько она здесь останется?

— Может быть, навсегда? — ответила я вопросом и увидела, как его брови поползли вверх. — Она не сказала, как долго пробудет, но зашла так далеко, что распаковала вещи в комнате для гостей и устроила импровизированную детскую для Брукса в кабинете. И она привезла много вещей, Джонни. Она официантка. В элитном ресторане, так что она прилично зарабатывает на чаевых. Но у нее почасовая оплата. И никаких отпускных.

— Лучше не становится, — пробормотал он.

— Нет, — согласилась я.

— Ты не против, если она останется навсегда?

— Нисколечко, — не задумываясь, ответила я.

Его губы дрогнули.

— Да, глупый вопрос.

Я наклонилась к нему, пододвинула бокал ближе и ухмыльнулась.

— Иззи, ты рассказываешь о своей маме, о сестре, но что случилось с твоим отцом?

Я отодвинулась назад вместе с бокалом, и моя улыбка погасла.

— Из? — позвал он, когда я подняла бокал и сделала глоток.

Проглотив вино, я спросила:

— Может, не будем о серьезном сегодня?

— Хорошо. Но просто к слову, детка, я хотел бы узнать тебя получше, и говорить о том, что брак твоей сестры, возможно, распадается или уже рухнул и сгорел, — это не совсем легкая тема.

— Я с ним не вижусь, — заявила я.

— Со своим отцом?

— Да.

— По собственному выбору?

— Безусловно. Однако небольшое уточнение: после двух месяцев невыносимой жизни, мама забрала нас, сбежала от него, и мы больше ничего о нем не слышали, так что, в первую очередь, это был его выбор.

Ладонь Джонни легла мне на бедро, и тепло сразу же проникло сквозь мои джинсы.

Это придало мне сил.

Поэтому я продолжила:

— Наверное, он нашел другую женщину, чтобы избивать ее до крови.

Я увидела вспышку в его глазах, прежде чем она исчезла, и он прошептал:

— Spätzchen.

— Дедушка ненавидел моего отца, приказал маме не выходить за него замуж, но она взбунтовалась. Ей было восемнадцать, она была по уши влюблена и беременна, последняя часть дедушке совсем не пришлась по душе. Она сбежала, чтобы быть с любовью всей своей жизни. Так все и происходит, наверное. Поэтому, когда мама бросила его и вместе с нами пришла к дедушке, тот захлопнул дверь у нее перед носом. Очевидно, таким уж человеком он был. Не знаю. Я его толком не помню, а мама никогда о нем не рассказывала. Хотя из того немногого, что я знаю, в основном, о том, какая жизнь была у бабушки, хотя я ее тоже не знала, мама нашла кого-то похожего на своего отца и вышла за него.

— Черт, — отрезал Джонни.

— Бабушка разыскала нас до того, как мы уехали из города, и дала маме вазочку из молочного стекла. Сказала ей продать ее. Мама так ее и не продала. Это единственное, что осталось у нее от матери. Поэтому она сохранила ее. И бабушка посылала деньги так часто, как только могла, но это происходило не очень часто. И все же мы были так бедны, что всякий раз, когда она могла, ее деньги помогали нам.

— Иззи, — прошептал он.

— Правительственный сыр.

Он наклонился ко мне, его пальцы впились в мое бедро.

— Иззи, — прошипел он.