Ренни - Джессика Гаджиала

— Да, — сказал я, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать ее в губы. — У меня есть документы, подтверждающие это, но ты не захотела…

— Я передумала, — сказала она, ее рука отпустила мой член, а ноги надавили на мою поясницу, пока я не смог ничего сделать, кроме как медленно скользнуть в ее горячую, влажную, тугую киску.

— Черт, — простонал я, когда был глубоко похоронен, прижимаясь лбом к ее лбу, потребовалась минута, чтобы взять себя в руки.

Возможно, я трахался без презерватива дважды в своей жизни, и это было тогда, когда я был слишком молод и глуп, чтобы задумываться о последствиях. С тех пор презервативы всегда были со мной, и, несмотря на это, два раза в год проводились осмотры. По моему скромному мнению, секс был забавным только в том случае, если секс был без последствий.

Я знал, что Ло управляла жестко, и все подвергались тщательному обследованию несколько раз в год. Это, а также желание Мины использовать презервативы по своим собственным причинам, были всем тем доказательством, в котором я действительно нуждался, что она была чистой. И с ее имплантом мы были в полной безопасности, насколько это было возможно.

Тем не менее, прошло так чертовски много времени с тех пор, как я чувствовал, как женщина обхватывает меня — сладкая, горячая, влажная и тугая, что я почти забыл, как чертовски хорошо это было.

Контроль, мне, блядь, нужно было его найти.

— Ренни, пожалуйста, — захныкала она, ее бедра прижались к моим, пытаясь получить облегчение от своей потребности.

Я приподнялся, глядя на нее сверху вниз, когда медленно выскользнул почти полностью, а затем снова вошел — медленно, сладко, неторопливо. У нас было все гребаное время в мире. И не было другого места, где бы я предпочел быть, кроме как похороненным внутри нее.

Поэтому я продолжал в том же темпе, пока она извивалась подо мной, когда ее руки вцепились мне в спину, когда ее стоны стали почти болезненными всхлипываниями, а ее стенки стали невероятно плотными вокруг меня.

— Быстрее, пожалуйста, — умоляла она, отчаянно желая освобождения.

Но ей просто придется подождать. Потому что она давала мне прямо сейчас, то, что, я знал, много значило для нее, то, что, я знал, она могла отказаться дать мне снова в другое время — ее уязвимость. Так что я, блядь, доил ее изо всех сил, даже если моя собственная потребность в освобождении умоляла меня начать врезаться в нее жестко и глубоко.

— Шшш, — прошептал я, когда она снова взмолилась, ее стенки были такими плотными, что было трудно двигаться, и я знал, что она собирается кончить. — Прямо сейчас, детка, давай…

Ее тело слегка задрожало от интенсивности чувств, пронизывающих ее, и как раз в тот момент, когда вокруг моего члена началась первая судорога, единственная слеза скатилась с одного из ее идеальных карих глаз. Я наклонился вперед, целуя ее, когда она вскрикнула, обнимая меня так крепко, что было трудно дышать, так как пульсация продолжала накатывать, казалось бы, бесконечной волной в течение долгой минуты.

Тогда и только тогда, в конце ее оргазма, я глубоко надавил и кончил с ее именем на губах, получая, возможно, слишком большое удовольствие от мысли о моей сперме внутри нее, зная, что это была привилегия, которую она никогда раньше не предоставляла другому мужчине.

После этого ее тело начало дрожать от толчков, ошеломленное. Я перекатился на бок, потянув ее за собой, положив ее голову себе под подбородок, мои пальцы скользили по ее спине, по ее волосам, когда они скользили по ней, замедляясь с течением времени.

Она сделала медленный, глубокий вдох, когда ее тело, наконец, успокоилось, слегка высвободившись из моих объятий, чтобы она могла посмотреть на меня, ее глаза все еще были немного тяжелыми, но понимающими.

Я тоже это знал.

Все только что изменилось.

Все только что стало чертовски намного серьезнее.