Соперники - Ася Федотова

А в прошедшие выходные на дне рождения Корсака, Макс устроил разборки с Тиной и заставил ее позвонить Владу и рассказать правду о том, что секса у них не было, да и вообще никаких отношений, кроме дружеских. Оказалось, что Тина пожаловалась, что Макс сам к ней приставал.

В тот самый день, когда я видела, как они разговаривают на крыльце школы, Тина позвонила Владу и подговорила его отомстить Максу.

Все, начиная с инцидента у киоска, было подстроено Тиной.

Влад заявление из полиции забрал, а перед этим признался Максу, что ничего у нас с ним не было. В тот вечер он накачал меня снотворным и приказал всем сотрудникам молчать, если дорожат работой в их сети.

А еще через неделю в лицее появился и сам Кетлер.

Я как раз стояла у расписания и, будто каждым нервным окончанием, почувствовала некое напряжение. Развернулась, а там Макс в кругу друзей идет по вестибюлю. Мне за толпой остальных ребят, столпившихся у стенда, совсем не видно.

Пока не увидела его, даже не осознавала до конца, как на самом деле соскучилась. Вот просто до боли.

С одной стороны, я рада за Макса, что у него все разрешилось, а с другой стороны не понимаю, почему целую неделю, после того, как он узнал, что я ни в чем не виновата, не искал меня, не звонил?

Буквально собираю себя в кучу от нахлынувших мыслей, поправляю лямку рюкзака и направляюсь в сторону кабинета истории.

Но до кабинета так и не добираюсь, потому что чьи-то руки ловят на меня за талию и утаскивают в коридор с пожарной лестницей.

Дверь глухо хлопает, я разворачиваюсь и застываю на месте. Передо мною Макс.

Прошла пара недель, а он так изменился. Издалека я и не заметила. Волосы стали короче. Макс сменил прическу. Теперь его виски были коротко подстрижены, а на макушке лежали в хаотичном беспорядке. Он стал взрослее, мужественнее. Над губой и подбородке небольшая щетина, как будто пару дней не брился. Макс вечь в черном, а глаза голубые, как море.

Моя пропасть.

— Привет — здоровается и прочищает горло, разглядывая мое лицо.

— Привет — складываю руки на груди.

Макс нависает надо мной, пряча руки в карманах толстовки и нервно сглатывает.

— Мне нужно с тобой поговорить, все рассказать.

— Где бы был? — задаю мучавший меня все это время вопрос.

— С мамой. Она в клинике лежит.

— Что с ней?

Макс поджимает губы.

— Нервы — тяжело вздыхает и потирает лоб.

— Я волновалась за тебя, но потом Девлегаров мне все рассказал. Только ты на него не обижайся, я крепко его достала — пытаюсь улыбнуться, и Макс тоже.

Но потом он опять хмурится.

— Прости, Рита — подходит почти вплотную, отчего у меня сердце заходится. — Прости, что повел себя, как последний мудак. Я ведь не поверил Семину, но как вырулить из этой ситуации не знал. Мне нужно было во всем разобраться самому.

Смотрю на него жадно. Вдыхаю знакомый запах туалетной воды. Такой родной. Макс рядом, но почему то меня не покидает чувство, что уже не мой. Раньше у меня была надежда, что мы еще сможем простить друг друга и быть вместе. С момента нашей ссоры я этой надеждой жила.

А теперь вокруг такая безнадега, дыра, пустота.

Почему он не обнимет меня?

— Я тебя простила — стараюсь говорить спокойно, а сама уже в отчаянии. Хочется заорать на него, встряхнуть, чтобы сделал что-то. Я не хочу расставаться. — Это все?

Макс шарит по моему лицу, на миг застывает на губах, а затем возвращается к глазам.

— Я уезжаю в Кельн после выпуска.

Вот теперь то самое чувство, что двигало Таней, накрывает меня, как цунами.

— Ты же не хотел там учиться.

Макс взъерошивает короткие волосы на затылке и растерянно оглядывается.

— У отца оказались весомые аргументы.

— Я все поняла — перебиваю его дрогнувшим голосом, потому что никак не получается усмирить взбунтовавшийся ритм сердца.

Дергаю на себя тяжелую дверь, но Макс тут же толкает ее назад.