Предположение - Аврора Рейнольдс

— Ложись в постель.

— Нет, — отмахиваюсь я, глядя на дверь.

— Только попробуй лечь на диване, и я затащу твою задницу обратно в кровать, — грозит он.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Боишься, что не сможешь держать руки при себе? — Он улыбается. — Ты же сама этого хочешь.

Я закатываю глаза, зная, что именно по этой причине не хочу ложиться с ним в постель.

— Ну же, детка. Я же вижу, что ты устала.

Я смотрю на кровать, потом на него. Я действительно устала. Открываю комод, достаю шорты, надеваю их, иду к противоположной стороне кровати и ложусь. Слышу его смех, когда он ложится обратно, выключая свет. Повернувшись к нему спиной, закрываю глаза.

Уже засыпая, чувствую, как он обнимает меня за талию и притягивает к себе, окружая своим теплом, а руку запускает мне в волосы.

— Что это ты делаешь? — сонно спрашиваю.

— Сплю, — тихо говорит он, целуя меня в затылок.

Я знаю, что должна встать и уйти, или, по крайней мере, немного сопротивляться, чтобы не обниматься с ним третью ночь подряд, но не могу. Мне слишком тепло и уютно, а ещё я слишком измучена, чтобы бороться с чувствами. Он снова целует меня, и его рука обнимает немного крепче, я почти уверена, что слышу, как он шепчет: «она все поняла», когда засыпаю.

Просыпаюсь я в полной темноте. Первая мысль — как здорово я себя чувствую. Я уже и забыла, каково это — полноценный ночной сон. Через секунду я понимаю, что в комнате кромешная тьма. Быстро сажусь и смотрю на часы на прикроватном столике, и мое сердце начинает выпрыгивать из груди, когда я вижу, что уже четыре часа. Я опоздала на работу!

Я вскакиваю с кровати и бегу к двери, распахивая ее только для того, чтобы быть ослепленной ярким дневным светом. Заглядываю через плечо в комнату и вижу, что на окнах теперь темные деревянные жалюзи, тогда как раньше были только прозрачные занавески. Мое сердце, которое и так сильно билось, начинает биться сильнее. Кентон поставил жалюзи, пока я была на работе, зная, как мало я сплю. Это очень мило с его стороны. Очень мило.

Я иду в ванную, быстро расправляюсь с умыванием и прочим, а затем спускаюсь на кухню. Как только сворачиваю за угол, с удивлением обнаруживаю Кентона, одетого в те же самые обрезанные спортивные штаны, что и вчера вечером, и обутого в кроссовки. Его голова запрокинута назад, кадык энергично дергается, пока он опустошает бутылку воды. С кончиков волос, как и с обнаженной груди, капает пот.

Я стою, зачарованная зрелищем, и не могу отвести глаз, как ни стараюсь. Просто наблюдая за тем, как он пьет воду, я ощущаю покалывание между ног. Когда бутылка пустеет, он отнимает ее от рта и тыльной стороной ладони вытирает губы. Как только он поворачивает голову, его взгляд останавливаются на мне, и в нем появляется выражение, которое я уже начинаю узнавать.

— Как спалось? — спрашивает он рокочущим голосом.

Я стою и смотрю на него, пытаясь осмыслить то, что он только что сказал, сквозь сладострастный туман, заполняющий голову.

— Ты поставил жалюзи, — говорю я, когда наконец нахожу нужные слова, и мне хочется отшлепать себя за то, что я такая идиотка.

— Я знаю, как ты устаешь, — говорит он, и взгляд смягчается.

— Это было очень мило, и я действительно выспалась. Когда проснулась, даже подумала, что проспала и опоздала на работу.

От его улыбки у меня перехватывает дыхание.

— Я думала, ты уже уйдёшь на работу, — говорю ему, пытаясь придумать что-нибудь еще, кроме «пожалуйста, поцелуй меня».

— Да. Мне нужно будет уехать на пару ночей. У Джастина есть зацепка по делу, над которым мы работаем, но мой рейс только после полуночи, и я хотел убедиться, что ты будешь в порядке, оставаясь здесь одной.

Мое сердце ухает куда-то вниз. Я не хочу, чтобы он уезжал, но знаю, что его работа очень важна. Кроме того, я бы выглядела очень глупо, если бы начала умолять его остаться.