Право на Одиночество - Евгения Шамшина (2023)

Шепчет она, как молитву, причем не зная, от обиды на него или от собственной глупости. Мысль о том, что нужно бежать простреливает резко. И она бросается прочь. Но Сокольский оказывается чуть быстрее, преграждая ей путь. Он обхватывает ее крепко. Она вырывается, отчаянно бьется, как птица в тисках. Но мужчина крупнее и намного сильнее. И ему не без труда удаётся сдержать ее, пока силы ее не иссякнут. Тогда кончились не только физические силы. Но и лопнул ее внутренний предел. Кончилась и выдержка, и умение сохранять спокойствие. Слишком много оказалось для ее психики, не привыкшей к подобным перегрузкам. Аня полностью ослабла в мужских руках. Он лишь почувствовал, как она прильнула к нему, плечи ее беззвучно содрогались. Слёзы предательские горячие, их соль разъедала лицо. Не могла взять себя в руки. И поток их не прекращался. Губернатор же прижимал рыдающую девушку к своей груди. А сердце его сжимало со страшной силой так, что невыносимо было сделать вдох. Он винил себя в произошедшем. За все это время, с первой их встречи никогда… никогда прежде он видел ее слез. И мысль о том, сколько боли он ей причинил сводила его с ума. Чувство вины убивало. Что он заставил ее испытать в эту мучительно долгую ночь. Как он посмел обмануть ее хрупкое доверие. Боль невыносимая. Груз вины неподъемный.

— Я хочу уйти… отпустите… не могу… уйти… я хочу уйти…

Шептала она, захлебываясь. Но он лишь крепче обнимал. Чувствуя, как к горлу подкатывает тяжёлый ком, глаза непроизвольно становятся влажными. Сколько они просидели на полу в таком положении. Она полностью затихла. Вдыхала его запах. Он преодолел такой путь, бросив все свои дела, встречи. До Москвы и обратно. Он четко расставлял приоритеты. Она же так низко пала. Удушающий стыд. Боялась взглянуть ему в глаза. Он был слишком великодушным, слишком настоящим, слишком любящим. Испытывала вину за то, что была настолько мерзко недостойной. А он так крепко ее держал.

— Прости меня…

Прошептала она, понимая, что новая порция слез на подходе. Уже забыла плакала ли она когда-то вообще.

Он поднял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Сопротивления были жалкими. Его голубые глаза, пронзающий насквозь взгляд. Лицо осунувшееся, уставшее за эту ночь.

— Ничего не было. Я клянусь тебе. — Голос его непривычно низкий и глухой. — Клянусь… Слышишь меня?.. Поверь, я умоляю…

Слёзы стекали по ее щекам. Он смотрел ей прямо в душу. И от этого становилось тошно. И ей захотелось во всем признаться, сейчас. Здесь. И будь что будет. Ложь была невыносимой и причиняла боль, убивая медленно.

— Прости меня…

Прошептала она, и постаралась вдохнуть поглубже. И теперь онемела. От страха поджилки завязались в узел. И от осознания собственной никчемности становилось дурно так, что кружилась голова. Не смогла.

— Это был порыв. Секунды. Наваждение. — Шептал он, вытирая ее предательские слёзы. — Ничего более! Я не изменял тебе!