Исполнение желаний - Джеймс Саманта (1998)

Весь остаток дня Хизер то погружалась в сон, то просыпалась, чтобы тут же снова заснуть. Всякий раз, очнувшись, она видела Дамиана. Он держал ее за руку, а в глазах его были волнение, радость и любовь.

На следующее утро Хизер почувствовала себя так хорошо, что смогла даже сделать несколько шагов по комнате. К вечеру ее обуял зверский голод. Впервые за эти недели она сама поела, и устало откинулась на подушки.

Врач назвал ее выздоровление чудом. Хизер была ошеломлена, узнав, что пролежала без сознания почти две недели. Сначала она ужаснулась, что потеряет ребенка, но врач уверил ее: причин для страха нет, и малышу ничто не грозит.

Временами она вспоминала Джеймса Эллиота. Хизер понимала: он был страшным человеком. Она скорбела не по нему, а по его погубленной душе. Но все это в прошлом. Впереди у нее новая и, как она надеялась, счастливая жизнь.

Дамиан любит ее. Порой ей хотелось ущипнуть себя и убедиться, что это не сон. Тот, кто занимал все ее мысли, был рядом, можно было протянуть руку и коснуться его. Дамиан поцеловал ее в губы.

– Так, когда мы поженимся? – спросил он без всяких предисловий.

Хизер взяла его крепкую загорелую руку и прижала к своему животу.

– Я думаю, что следует поторопиться.

Он просиял:

– Вполне с тобой согласен.

Хизер улыбнулась, но его лицо приняло озабоченное выражение.

– Ты не обидишься, дорогая, если о нашей свадьбе не будет говорить весь Лондон?

Она посмотрела в его смеющиеся глаза.

– Конечно, не обижусь! Я предпочла бы простую деревенскую церковь.

– Будем считать, что договорились.

– Ты так и не сказал мне, мама и папа были сильно потрясены, когда узнали, что у меня будет ребенок?

– Ну… – Дамиан замялся, – в первый момент Майлз явно хотел придушить меня, но Виктории, как мне думается, удалось направить его энергию в другое русло.

– О, мама умеет незаметно его утихомирить, – понимающе улыбнулась Хизер.

– Мои родители так же любили друг друга, – задумчиво сказал Дамиан и вдруг воскликнул:

– Господи, я совершенно забыл про шкатулку! Что сказал Эллиоту мой отец?

– Что-то про сокровище, которое в ней спрятано. Кажется, речь шла о наследстве.

– Точно!

Дамиан подошел к письменному столу, взял шкатулку и аккуратно поставил ее на постель между ними.

– Ты действительно думаешь, что в ней спрятано сокровище? – спросила Хизер, высыпая из шкатулки свои немногочисленные украшения.

– Если честно, то нет, – признался Дамиан. – Скорее всего, отец бредил. – Он склонился над открытой шкатулкой и тщательно ее ощупал. Потом отрицательно покачал головой:

– Боюсь, что придется тебя разочаровать… Но что это?

Серебряная пластинка, украшавшая шкатулку, отделилась и упала ему в ладонь.

– Бог мой! – удивленно воскликнул Дамиан. – Эллиот был прав! Там тайник…

– Внутри что-нибудь есть? – возбужденно спросила Хизер. – Места там немного, но вполне хватит для горстки бриллиантов.

Но Дамиан вытащил из тайника не бриллианты, а пожелтевший от времени сложенный вдвое небольшой листок бумаги. С сильно бьющимся сердцем он развернул его.

– Это письмо, – сказал он странным, надтреснутым голосом. – Письмо моего отца моей матери.

«Сильвия, моя любимая!

С печалью в сердце пишу тебе это письмо, потому что оно последнее. Я болен, любимая, и болен весьма серьезно. Боюсь, что жить мне осталось не больше двух дней. Надо было давно отправить тебе весточку, да все думал, что недуг отпустит, а теперь уже слишком поздно.