Друг по переписке (ЛП) - Джей Джессинжер

Произошло одно из двух. Либо я взяла ее из ящика стола и положила на приборную панель, забыв об этом. Либо кто-то другой взял ее из ящика и оставил здесь, чтобы я ее нашла.

Что не имеет никакого смысла. Кто мог это сделать? И почему?

Задрожав, я опускаю монету в подстаканник между передними сиденьями и тянусь к пассажирскому сиденью за своей сумочкой. Я только вчера вечером взяла с собой ключ от дома Эйдана, но теперь я не могу быть уверена, заперла я двери машины или нет. Я разблокировала их минуту назад?

Я не знаю. Я не помню.

Как я могу не помнить?

Пока я роюсь в сумочке в поисках мобильного телефона, во мне нарастает паника. Я перехожу к приложению безопасности и загружаю его. И чертыхаюсь, когда понимаю, что мне придется перемотать примерно двенадцать часов видеопотока, чтобы посмотреть, был ли кто-нибудь в доме, пока меня не было.

— Но этого не может быть, — шепчу я. — Сработала бы сигнализация.

Это означает, что мне бы позвонили из охранной компании Джейка, но звонков нет. Уведомления пусты.

Так что единственное адекватное объяснение заключается в том, что я оставила монету здесь и забыла.

Я прислоняюсь лбом к рулю, закрываю глаза и делаю глубокие вдохи, стараясь дышать размеренно.

Эта проблема с памятью, должно быть, вызвана чем-то большим, чем просто стрессом, но я крайне настороженно отношусь к врачам. Смерть обоих моих родителей — следствие неправильно поставленного диагноза. Моей матери — когда ее врач ошибочно диагностировал симптомы рака легких как астму. И отца — когда врач сказал, что боли в груди, которые он испытывал в течение последних двенадцати часов, не более чем изжога. Врач прописал антациды, когда на самом деле виновником был сердечный приступ. К тому времени, когда папу доставили в отделение неотложной помощи, было уже слишком поздно.

И разве я не читала где-то, что большинство смертельных инфекций «живет» в больницах?

— Тебе нужна помощь, — говорю я себе. — Перестань рационализировать.

Но что бы я вообще сказала врачу?

«Привет, я Кайла! Я слышу странные звуки в своем доме, банки вылетают из кухонных шкафов сами по себе, в моей памяти дыр больше, чем в дуршлаге, у меня появился друг по переписке из тюрьмы, и через три недели после смерти мужа я завела горячий сексуальный роман с мужчиной, который называет меня своей зайкой!

И давайте не будем забывать таинственно появившуюся монету и странного парня в шляпе, который шпионил за мной из-за дерева и не оставил никаких следов. В грязи.

Психбольница, жди!»

Просто дыши, Кайла. Просто успокойся и дыши.

Уже вернувшись домой, я в тревоге проверяю, включила перед уходом сигнализацию или нет. Но она работает так, как должна. Я ввожу код, чтобы сбросить настройки, а затем стою в прихожей, прислушиваясь.

Для чего, я не знаю.

В доме царит тишина. Оказавшись в кухне, я почти ожидаю увидеть еще больше открытых ящиков и шкафчиков, но все в порядке. Я хожу из комнаты в комнату, проверяя вещи, пока не убеждаюсь, что в шкафах и за дверями не прячутся страшилища.

Только на самом деле мне неспокойно. У меня паранойя, и я не знаю, что с этим делать.

Поэтому я делаю то, что сделал бы любой разумный человек — наливаю себе бокал вина.

Затем запираюсь в кабинете и заставляю себя работать, игнорируя тот тревожный факт, что я пью вино утром и пытаюсь притвориться, что это нормально. Но ведь все знают, что отрицание пристрастий к алкоголю — красный флаг.

— О, кого это волнует? — бормочу я, уставившись на свои наброски. — У меня есть другие поводы для беспокойства.

Через час я сдаюсь. Я роняю карандаш и тру глаза, затем иду на кухню и наполняю бокал вином. Прислонившись к стойке, я нажимаю кнопку перемотки в приложении безопасности на своем телефоне и просматриваю видео на высокой скорости.

У меня плохое предчувствие, что ежедневный просмотр записей с камеры вот-вот станет моим новым хобби.