Яд в моём сердце - Рита Трофимова

И Олька скрылась за дверью, оставив Лину наедине со своими сомнениями.

Поразмыслив над словами девчонки, Лина решила не трогать инструмент, не будить воспоминания домочадцев, ведь стоит только потревожить клавиши рояля, и он заплачет, расскажет всё, о чём молчал долгие годы одиночества.

Лина погладила тугую клавиатуру, едва касаясь подушечками пальцев, прикрыла крышку и направилась к старинному серванту.

За узорчатыми дверцами в ёмком пространстве уместилась целая коллекция изысканной посуды, от красоты которой захватывало дух, — расписные тарелки, вазочки, миниатюрный кофейный сервиз с позолоченными чашечками на плоском подносе и пузатый чайничек с вытянутым клювом. А на нижней полке притаились куклы-статуэтки из тончайшего фарфора. Лина распахнула створки шкафа и утонула в мире иллюзий и сказок. Повсюду рассеялись фигурки: дамы в летящих пышных платьях и кавалеры в расшитых золотом сюртуках, танцующие пары и просто притаившиеся у стены воркующие влюблённые. Настоящий бал фарфоровых кукол! Казалось, стоит только отвернуться, и они тотчас оживут: дама кокетливо обмахнётся веером, состроит глазки ухажёру и рассмеётся тонким голоском, кавалер склонится в галантном поклоне и пригласит её на менуэт. Как удивительно красиво, воздушно и легко! Наверняка над этим великолепием трудился не один фарфоровых дел мастер, вдыхал в фигурки жизнь, творил. Даже повзрослев, Лина верила в чудо. Она потянулась к одной из фигурок и, повернув её вверх ногами, стала рассматривать подошвы кукольных башмачков. А нет ли на них потёртостей и пыли?

Фантазии настолько захватили Лину, что она не сразу почувствовала на виске тёплое щекочущее дыхание и обернулась растерянно, столкнувшись с взволнованным взглядом Филиппа. Уголок его рта дрогнул в улыбке, но то была не усмешка, Лине показалось, что парень смутился, будто нечаянно подсмотрел что-то сокровенное и запретное.

— Мне померещилось или они сейчас танцевали? — заговорщически кивнул он на статуэтки.

Вспыхнув, Лина прижала ладонь к пылающей щеке и растворилась в его глазах. Они горели надеждой и восхищением, и ещё в них было что-то такое, отчего в душе у Лины расцвело ромашковое поле. Филипп протянул к ней руку и, почти невесомо погладив волосы, заправил за ухо выбившийся локон.

— Ты просто … необыкновенная, — растроганно произнёс он. — Я рад, что нашёл тебя и … больше не хочу терять. Никогда!

От этих слов, от его прикосновений сердце сладко защемило, а по телу пронеслись огненные молнии.

— Филипп, я… — начала было Лина, однако так и не успела закончить фразу, в зале послышался чей-то приглушённый стон, а за ним и звон бьющейся о пол посуды.

Лина и Фил одновременно обернулись.

— Ой, что же я наделала! — громко всхлипнула Олька. Присев на коленки посреди разноцветных осколков фарфора, она начала швырять в коробку останки любимого сервиза тёти Марины. — Я не понимаю, как так вышло, не понимаю, — бормотала она, шмыгая носом и избегая смотреть на Лину и Фила. — Я скажу папе, и он купит новый, в сто раз дороже и лучше.

Филипп с минуту наблюдал за метаниями бывшей подружки, затем раздражённо выдохнул и вышел из гостиной, обходя островки разбитой посуды.

Лина смотрела на Ольку с пониманием и жалостью. Кажется, девчонка стала случайным свидетелем их с Филиппом откровений. Как должно быть больно ей сейчас!

— Давай я помогу. — Лина опустилась на корточки и потянулась за осколками, но та, поранив пальцы до крови, отпихнула коробку и зло на неё воззрилась.

— Послушай, ты, сестрёнка, отвали от него! — чеканила она сквозь зубы. — Прикидываешься дурочкой, блин. Знаю я таких. Типа я такая вся не такая, а вы дерьмо! Не приближайся к нему, поняла? Он мой! Он всё равно будет мой!

— Это не смешно! — устало вздохнула Лина. — Оставь Филиппа в покое! Невозможно привязать к себе человека против его воли. Пойми, ты очень назойлива. Смирись уже и живи своей жизнью, переключись, займись каким-нибудь делом!