Его счастье - Энжи Вэс

Его жевалки заиграли на лице, и сам он показался напряженным. Ее на минуточку навестила мысль, всего лишь маленькое предположение, что, может быть, он ревнует? Оливия мысленно рассмеялась, посмотрев на Саймона. Как странно: несколько дней назад такое предположение вызвало бы в ней только чувство отвращения. Он всегда был для нее ходячим поводом впасть в раздражение. Но что еще более странно, так это то, что ей не просто непротивно. Мысль о том, что Саймон ревнует ее к кому-то, казалась ей привлекательной и даже приятной. Да что это с ней? Нет, определенно, нет! Саймон спас ее от Лонгстри уже в который раз, оттого ее разум и чувства затуманились. Оливия пребывала в неясности своего ума, поэтому будет лучше всего держаться от всех подальше. Особенно от герцога Лендского.

Глава 19

— Вы соображаете, что делаете? Да вы знаете, кто я?! — Яростный крик барона ночью уже собрал бы всех гостей и жильцов в доме, если бы не прочные стены. Слава богу, сделаны они были на совесть.

— Я знаю, кто ты, Лонгстри. Ты шантажист, мошенник и мерзавец, черт бы тебя побрал. — Саймон отвечал со всем спокойствием, словно так и должно быть.

Лонгстри своими длинными пальцами вырвал из кармашка сюртука золотую заколку — стрекозу, принадлежащую Оливии.

— Тогда… тогда я расскажу! Расскажу, как вы сладко проводили вместе время в одной из комнат несколько дней назад у всей под носом.

Поведение Лонгстри было безумным в прямом смысле. Говоря с Саймоном, он кривлялся, жестикулировал и активно играл мимикой, что его можно было бы принять за сумасшедшего.

— Я полюбуюсь, как вы жалко будете пытаться спасти вашу дорогую пышечку. От гнета и сплетен ей не будет покоя, негде будет укрыться, потому что дочери графа не пристало развратничать. Ваша дорогуша останется в абсолютном одиночестве и в полной нищете на улицах неизвестного города или другой страны. И никто не поможет ей, никто не откроет ей больше дверь.

Саймон прошел твердыми шагами и вырвал из рук Лонгстри заколку Оливии.

— Я открою. Но этого даже не понадобится, потому что ты никому ничего не расскажешь.

Барон опешил.

— Что?! Ваша самоуверенность граничит с безрассудством. С чего вы взяли, что я стану вас слушать или подчиняться вам? Между прочим, эта история сыграет злую шутку и с вами тоже. Не думайте, что сможете спрятаться за своим титулом. Без него вы никто!

Самоуверенным его считала только Оливия. Или нет? Неужели он действительно такой?

Саймон, спокойно выслушав и заложив руки за спину, ответил:

— Закончил? Вот, глянь сюда. — Он протянул ему маленький листок. — Это адрес одной квартиры в пригороде Лондона. Совершенная глушь, но точно знакомая тебе, верно, Лонгстри?

Трясущимися руками барон смял листок и поднял на Саймона испуганные глаза. Ужас, читающийся на лице Лонгстри, доставил Саймону не малую толику удовольствия. Он не смог сдержать самодовольную улыбку. Так ему и надо!

— Откуда?.. Как?

— Ты все знаешь. Скажу тебе одно: либо ты уезжаешь из Лондона и никогда не возвращаешься, либо в ближайшем выпуске газеты будет напечатано о том, как барон Лонгстри распространяет разврат в нашей стране, проводя выходные в постели одного адвоката. — Саймон поморщился. — Тебе же известно, как заканчиваются подобные истории, Лонгстри. Тебя за это повесят.

— Нет! Вы не можете. — Его голос упал до шепота.

— Могу, — холодно ответил Саймон. — Так что, больше нет сомнений в моей самоуверенности?

Барон отрицательно кивнул.