Она дана ему свыше - Энжи Вэс

Благо, следующая комната была пуста. Гарри аккуратно уложил его на кровать.

— Кто это был? — спросил Джек, уже не скрывая болезненной гримасы.

— Саутгемптон — известный любитель спать с молоденькими девушками. Ты лежи здесь, а я скоро вернусь.

Джеку было тяжело дышать. Он очень надеялся, что рана не расползлась внутри. Ему жутко претила мысль, что придется валяться в кровати какое-то время. Джек уже достаточно отдохнул, когда лежал в госпитале. Он ненавидел это. При иных обстоятельствах он был бы счастлив умереть при случайно пойманной пуле, но не с этой раной и не так. Джек повернул голову к открытому окну. Плывущие по небу маленькие тучки напомнили ему о Мадлен.

Его интересовало, как бы ее серые, точно дождь, глаза изумились, увидь она его сейчас в таком состоянии. Подержав Мадлен его за руку, ему сделалось бы намного легче. Джек был в этом уверен.

Когда Гарри вернулся, с ним уже был врач. Мужчина лет пятидесяти с поседевшими висками вымыл руки в тазу и вытер полотенцем.

Присев на стул рядом с кроватью, он бесцеремонно сказал:

— Показывайте, что вас беспокоит.

— Со мной все хорошо, я просто устал, — лгал упрямо Джек, делая короткие вдохи и выдохи.

Доктор хрипло засмеялся, а Гарри возмутился:

— Поэтому ты внизу чуть не упал на пол с мертвенно-бледным лицом.

Джеку помогли снять сюртук. Он расстегнул жилет и задрал рубашку, оголив им свой глубокий шрам. Врач нахмурил седые брови и стал осматривать.

— На войне «выиграли»?

Джек кивнул.

— Сонливостью страдаете?

Джек оскалился, ответив:

— Я страдаю без нее, доктор.

— Джонсон, — поправил он. — Голова кружится? Сердцебиение стабильное?

— Голова в порядке, пульс тоже.

Мистер Джонсон вгляделся в него.

— Шрам у вас полностью залеченный. Как давно начались боли?

— Пару дней назад, я выполнял отжимания от пола, тогда и началось, — рассказал Джек, желая поскорее закончить осмотр.

Гарри добавил за него:

— А сейчас его случайно задели в это же место.

Он уже корил себя за то, что вышел из дома.

Доктор, осуждающе цыкнув языком, сказал:

— Вам ведь запрещены физические нагрузки. Шрам хоть и затянулся, но он свежий. Рискуете открыть внутреннее кровотечение, ваша милость. Благо господу, пока его нет. — Мистер Джонсон поднялся и стал умывать руки.

Гарри обратился к нему:

— Так что же с ним делать? Чем лечить?

Доктор вытер руки полотенцем.

— Ничего, ему нужен покой. Никаких силовых нагрузок, по крайней мере, минимум две недели. Только пешие прогулки. В ближайшие три-пять дней никаких алкогольных напитков. Сейчас вы можете приложить ему лед.

Джек запротестовал, приподняв голову:

— Ни к чему это! Сколько мне тут валяться?

Доктор жестом покачивающейся ладони прикидывал.

— Часа три.

— Сколько?! — возмутился он до пят.

— Может, вам дать лауданум?

— Нет, — наотрез отказался Джек.

Он слишком хорошо помнил искореженные лица людей от прожигающих насквозь мук. Люди, которые впоследствии стали зависимы от опиума. Достаточно одной лишней дозы, и ты раб недавно спасшей тебя жидкости. Джек напрочь отказывался от обезболивающего даже в самые черные ночи его жизни.

Гарри проводил мистера Джонсона. Джек слышал за дверью их голоса. Гарри говорил тихо, что было не разобрать. Через некоторое время друг вернулся и виновато вручил ему пару серебряных тарелок.

— Извини, это все, что было холодного, Джек. Больше ничего не нашел. — Он приложил к шраму ледяную поверхность из серебра, отчего нога Джека резко шевельнулась.

— И как я докатился до такого?..