Она дана ему свыше - Энжи Вэс

Мадлен была готова счесать лезвием собственный язык в наказание за ложь, за самозванство. Сколько людей она бесстыдно успела обмануть! Что они о ней подумают? Что Марк о ней подумает? И он не захочет ее видеть, даже смотреть на нее ему будет противно, зная, что она простолюдинка. Мадлен опозорилась перед сотней людей, называя себя дочерью барона Килмарнока, словно хотела быть таковой. Все станут думать о ней как о мошеннице, рвущейся в верхи коварными путями. В глазах других Мадлен станет плутовкой, и это при том, что она религиозная христианка! Обиднее всего было за то, что она никогда в жизни не крала и не обманывала людей, старалась быть примерной, добродетельной девушкой. Расплакавшись, Мадлен в безвыходности уткнулась лицом в одеяло.

«О, мама! Если бы ты была со мной, ничего бы этого не произошло. Ты никогда не позволила бы мне опорочить свое имя и погрязнуть в лжи. Без тебя я абсолютно безнадежна!»

За окном же все обстояло иначе. В противовес ее угнетенному настроению по небосводу расстелилось голубое ясное покрывало. В любой другой день Мадлен порадовалась бы приветливой погоде, но не сегодня. Сейчас она хотела зарыться в землю в поисках душевного покоя.

— Мадлен, открой. — Джек стучался в ее дверь. — Я знаю, что ты там. Давай поговорим.

Он продолжал терпеливо ждать у двери. Вытерев слезы, Мадлен приложила много усилий, чтобы подняться и открыть дверь. Джек широкими шагами прошел в глубь спальни. Мадлен села на кровать, готовая его выслушать.

— Мэд, все обойдется. Не бери в голову то, что сказал Миура.

Она подняла к нему отчаянное лицо и недоверчиво произнесла:

— Обойдется? Может быть, ты знаешь, как объяснить то, что я выдавала себя за аристократку? Или как предотвратить ваше отвержение светом? Если нет, тогда ничто не обойдется. — Мадлен поднялась и порывистыми движениями начала вынимать вещи из шкафа.

Джек пришел в смятение:

— Что ты делаешь?

— Возвращаюсь домой. Больше мне нечего здесь делать, моя работа подошла к плачевному завершению. — Она открыла сундук и достала свою старую маленькую сумку. — Я не возьму с тебя плату, поскольку итак причинила вам непоправимый вред.

— Мадлен, подожди…

Она, будто не слыша, продолжала механически паковать вещи и приговаривать:

— Платья, которые мне купила Миранда, я оставлю тут. Тем более, что для большего у меня просто не хватит места в сумке.

Джек схватил ее за руки, призывая остановиться и выслушать его:

— Перестань психовать, Мэд, — четко и отрывисто говорил он. — Ты никуда не пойдешь. Сейчас ты должна успокоиться, поняла? И тогда мы вместе найдем решение. — Джек обнял ее, и она растаяла в его руках.

Правда была в том, что он не знал решения, как и она. Все просто: нельзя знать рецепт несуществующего лекарства. Все они стали заложниками кромешной тьмы, сотканной из лжи, выбраться из которой не получится. Им оставалось лишь примириться с последствиями, поджидающими их за углом.

— Единственное решение, — Мадлен говорила ему в плечо, — которое я вижу сейчас, это бегство. Ты видел, как Миранда смотрела на Миуру? Как она переживет, если он ее бросит?

— Нормально. Это будет значить, что она не так уж сильно запала ему в сердце. А тебя, — Джек поцеловал ее в лоб, — я никуда не отпущу, потому что люблю тебя.

Слезный поток усилился его словами. Это подогревало ее изнутри и в то же время рвало на мелкие части. Мадлен крепче прижала его к себе. Она тоже боялась его потерять. Джек даже не смог бы себе вообразить, с каким сердцем Мадлен решилась на отъезд, собирая сумку с вещами. Но хоть что-то она должна сделать правильно!

— Я больше не смогу быть компаньонкой Миранды, Джек. Если я буду видеть, как она чахнет дома, становясь старой девой, я просто умру. Я не выдержу ее несчастья.

Он погладил ее затылок, но Мадлен мягко оттолкнулась от него, как от запретного плода. Чем больше она отдалялась от Джека, тем больше ее тянуло к нему. Это удручало.