Украденная невеста - М. Джеймс

— Что ты имеешь в виду? — Спрашивает Ана, защищаясь, ее руки сплетаются на коленях. — Он красивый, вот и все. Это поразило меня.

— Я видела, как ты смотрела на красивых мужчин раньше, — настойчиво говорит София. — Их много, если ты помнишь. Но я никогда раньше не видела, чтобы ты на самом деле вытаращила глаза.

— Я не делала этого, — говорит Ана, качая головой. — Он просто был очень симпатичным и очень вежливым. — Она тяжело сглатывает, отводя взгляд. — Я бы все равно не позволила себе проявлять к нему интерес. Такой человек, как он, вряд ли может увлечься мной. — Она прочищает горло, быстро моргая. — Больше нет.

София открывает рот, чтобы что-то сказать, но Ана уже отъезжает, ее руки так сильно сжимают борта инвалидного кресла, что костяшки пальцев побелели.

— Мы должны найти способ помочь ей, — тихо говорит София. — Она не может продолжать в том же духе. Это убьет ее.

У меня сжимается грудь при этих словах, но я не могу придумать, что сказать. Я чувствую, что в некотором смысле это моя ответственность, помочь ей. В конце концов, это сделал с ней мой муж.

Но в наши дни я ничего не могу с собой поделать. Я не знаю, что я могла бы сделать для Анны.

КАТЕРИНА

Следующие несколько дней проходят одинаково, пока единственный способ, которым я действительно могу отличить их друг от друга, это время приема пищи, которое настолько напряженное и неловкое, насколько можно было ожидать. Единственное облегчение, видеть, как Лиам наблюдает за Анной через стол, его взгляд яркий и заинтересованный, но это всегда омрачается тем, как Ана быстро отводит взгляд, явно неспособная поверить, что такой мужчина, как Лиам, мог проявить к ней интерес.

Я не знаю, пыталась ли София поговорить с ней, но я не могу. Каждая ночь с Виктором была новым видом наказания, он вымещал свой гнев на моем теле, отказывался трахать меня и получал удовольствие другими способами, делал все возможное, чтобы заставить меня умолять, а я отказывалась сдаваться. Это высасывает из меня всю энергию, которая у меня есть, пока мне не хочется орать на него за все то, что он делает со мной каждый день. Но я этого не делаю. Я держу рот на замке, за исключением тех случаев, когда он исторгает из меня звуки удовольствия, которые я не хочу издавать, или когда я выкрикиваю удары, когда он шлепает меня, скручивая мое тело в клубок негодования, желания, боли и удовольствия, что заставляет меня чувствовать себя все более и более сбитой с толку с каждым днем.