Украденная невеста - М. Джеймс

Я хочу стереть этот страх с ее лица. Я хочу почувствовать, как она снова становится мягкой и податливой подо мной, доверяет мне. Я хочу, чтобы она верила мне, когда я говорю, что нахожу ее такой же красивой, какой она была всегда. И я не знаю другого способа, кроме как показать ей. В глубине души я знаю, что эти чувства балансируют на грани чего-то, чему я не решаюсь дать название. Чего-то, что может изменить отношения между нами навсегда. Но я не слишком задумываюсь об этом, когда шепчу ей слова утешения, когда провожу губами по синякам на ее горле, которые оставили эти монстры. Ее мягкая плоть под моим ртом ощущается так же хорошо, как и всегда, ее острая ключица, резкая линия, которую я смягчаю своим языком. Когда она просит меня тоже раздеться, я чувствую внезапный прилив желания, которое совершенно отличается от всего, что я испытывал к ней раньше.

Ее глаза плотно закрыты, тело напряжено и напугано, и в этот момент ощущается странная интимность. Я знаю, что она просит меня раздеться, не потому что она возбуждена или потому что у нее глубокая потребность увидеть мое обнаженное тело. Я знаю, что это потому, что она чувствует себя уязвимой прямо сейчас, полуобнаженная, когда я полностью одет, кроме моего размягченного члена, выглядывающего из джинсов, и она не может позволить мне сделать следующий шаг, пока я не буду настолько обнажен, насколько планирую, чтобы она была.

Было время, когда я бы проигнорировал ее просьбу, получил бы удовольствие от возможности раздеть ее догола, оставаясь полностью одетым. Но не сейчас. Сейчас я чувствую что-то другое. Я испытываю к Катерине чувства, которых никогда раньше не испытывал, даже к первой жене. Собственнические. Защитные. Я думаю о той ночи, когда я зашел в ее комнату и смотрел, как она спит, и я знаю, что есть и другое слово, которое тоже можно было бы использовать.

Одержимый. Возможно, зависимый.

Ее глаза остаются плотно закрытыми, пока я раздеваюсь догола, бросая свою одежду на пол. Что-то в этом моменте кажется более интимным, чем когда-либо прежде, мир сузился до этой жесткой кровати в этой отдаленной хижине, и трудно вспомнить, где мы находимся, или обстоятельства этого.

Все, о чем я могу думать, это Катерина.

Я прошу ее открыть глаза, когда я седлаю ее бедра, наконец-то полностью обнаженный. Я вижу, как ее темные глаза нервно скользят по моему телу, вниз по груди к слегка набухшему члену, висящему между моих бедер. Немного моего возбуждения вернулось от поцелуя с ней и раздевания догола перед ней. То, как ее взгляд задерживается на нем, делает его еще более плотным, пульсация крови раздувает его до полу-эрекции, и я издаю звук глубоко в горле, когда наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать ее грудь.

Я шепчу ей, какая она красивая, как мила, целуя каждый дюйм обнаженной, без отметин кожи, который могу найти, спускаясь по ее телу. Я никогда не опускался до женщины после того, как только что кончил в нее, но я даже не думаю об этом, скользя ртом вниз по ее животу, к бедрам, к той части ее тела, которую я хочу попробовать.

После всего этого я хочу доставить ей удовольствие, которое предназначено только для нее. Я хочу почувствовать, как она расслабляется и отделяется, позволить ей снова испытать, каково это отпускать, чтобы не думать, всего несколько мгновений.