Женское счастье - Натали Лав

— Фух! Напугала, дура, — я уже чего только не придумала.

Она замирает напротив меня со скорбным выражением лица.

— И это всё, что ты мне скажешь? — вот сейчас я вспоминаю своё поведение, когда директор показал мне то видео. И вселенская трагедия, которую я тогда пережила, кажется мне глупой. У людей ежедневно случаются такие беды, которые ничем невозможно исправить. А тут… Просто нужно уметь смотреть на вещи под правильным углом и не преувеличивать их значимость.

— Нет. Не всё. Тебе понравилось? — Антон — взрослый, состоявшийся человек и, возможно, он именно тот, кто нужен Жасмин.

Её лицо приобретает еще более озадаченное выражение.

— Да… — звучит как-то совсем нерешительно.

И дальше уже с большей силой:

— Но он отец Влада! И это неправильно!

Как же хорошо, что мы друг у друга есть.

— Кто сказал? Влад — мертв. И прости меня, пожалуйста, был редким мудаком, который раз за разом разрушал твою жизнь. А Антон — он умеет заботиться. И любить, я надеюсь, тоже умеет. Почему не попробовать?

Теперь уже Жасмин похожим жестом нащупывает стул и опускается на него.

— А ребенок? Как ему это всё объяснять?

— Пока маленький — никак. Вырастет, можно рассказать. С чего такая паника, Жасмин? Ты же всегда мне говорила, что нужно сохранять хладнокровие…

— Советовать оказалось проще, — выдыхает она.

И тут же вздрагивает. У нее в сумочке звонит сотовый. Только она не достает его.

— Ты почему не ответила?

— Это Антон.

— И?

— Что я ему скажу? Он уже несколько раз позвонил…

— И ты не отвечаешь? Ты человека до сердечного приступа сейчас доведешь, Жас.

Из ее сумочки снова раздается мелодия.

— Ответь уже, — укоризненно качаю я головой.

Она секунду смотрит на меня, потом лезет в сумку и достает сотовый со словами:

— Я — такая дура!

Дотрагивается до экрана:

— Алло! — раздается в кухне ее ставший внезапно высоким голос.

Непрошибаемая Жасмин Генриховна нервничает. Оказывается, ничто человеческое ей тоже не чуждо.

— Я — у Дани. Нет, не у нее дома. Да, у Леднева. Я… Антон…

Но тот уже отключается.

— Он сюда едет? — догадываюсь я.

— Да.

Через секунду добавляет:

— Я, наверное, домой поеду.

И правда все умные, пока со стороны смотрят на чужие проблемы.

— Нет, никуда ты не поедешь, — прекращаю я этот цирк, — Дождешься Антона, поговоришь с ним. И только потом — поедешь домой. Если захочешь.

Сестра какое-то время смотрит на меня, как на врага.

После уже спокойнее интересуется:

— Валерьянка есть?

— Есть.

— Давай.

Сестра пьет желтенькие, маленькие таблеточки. Ей их гинеколог назначал. Ото всего, по-моему.

И то ли они действуют, то ли шок прошел, говорит.

— А правда — что это я? Антон мне нравится. Обо мне так вообще никто не заботился, как он. Секс у нас был улетный. Так что со всем остальным я разберусь.

Еще через пару минут просит сделать ей чай с лимоном — вредные доктора запретили Жас кофе (беременным не рекомендуют, да и давление у нее повышается).

Еще через несколько минут с интересом смотрит на холодильник:

— Слушай, поищи мне там что-нибудь поесть…

— А сама чего?

— Как-то рано Германа самой обжирать. А тебе уже можно.

— Железная логика, — лезу в холодильник.

Там есть молоко. Хочу манной каши.

— Кашу манную со мной будешь?

— Буду, — сестра теперь не привередничает, — И рыбы нет? А то бы бутербродик…

Когда я открываю дверь Антону, то провожаю его на кухню. Жас за столом уминает манную кашу и бутерброды с красной рыбой.

Антон тоже нашаривает стул позади себя и выдыхает:

— Фух! Напугала… — правда, как настоящий джентельмен, обидный эпитет не употребляет. Может, думает, конечно. Но при этом так на Жасмин смотрит, что у меня делается спокойно на душе за сестру. Впервые за очень долгое время.