Поездка со мной (ЛП) - Люси Китинг

Я не уверена, что в жизни не было более печального зрелища, чем Андре, сидящий, поджав колени к груди, на краю бордюра возле общежития своей девушки, теперь уже бывшей, его плечи ссутулены, подбородок покоится на руках.

Я подкатываюсь к нему и опускаю окно.

— Ваша колесница, милорд? — Я пытаюсь быть смешной, чтобы разрядить обстановку, но Андре едва удается поднять голову. В конце концов он поднимается, под его глазами за последний час, похоже, образовались мешки, и затаскивает себя в машину. Усевшись, он скрещивает руки на груди и упирается головой и плечом в окно, как будто хочет свернуться в клубок. Как будто окно — это другое измерение, и он пытается проскользнуть прямо в него, прочь от этого существования.

Я пытаюсь задать вопрос или два, чтобы понять, что произошло, но он качает головой прежде, чем я успеваю произнести хоть один слог. Поэтому вместо этого мы едем. Моя грустная инди — музыка подходит как никогда, в худшем из возможных вариантов, и, взглянув на Андре, я понимаю, что это, вероятно, не лучший выбор для его нынешнего состояния. Тихо, незаметно для него, я переключаюсь на следующий диск в проигрывателе, и из динамика начинает доноситься низкое пение Boyz II Men. В конце концов, кто может лучше помочь человеку прочувствовать любовь и потерю?

— Не надо, — говорит Андре.

— Хорошо, — говорю я, выключая музыку, и мы просто едем в тишине.

— Я не хочу об этом говорить, — говорит он, положив голову на стекло и глядя в пустоту.

— Хорошо, — снова говорю я.

Однако спустя еще несколько мгновений он говорит. — Она сказала, что нам нужно побыть порознь.

Я хочу вмешаться, сказать, что она, вероятно, права, но у меня такое чувство, что это будет совсем не то, что нужно сказать в данный момент, поэтому вместо этого я слушаю, киваю и смотрю на дорогу, пока мы возвращаемся в Честер Фоллс, а Андре продолжает низким, апатичным тоном. Я никогда не слышала, чтобы он использовал его раньше. — Она сказала, что, может быть, я не пойму сейчас, но однажды пойму. — Он фыркает.

— Я действительно…, — начинаю говорить я, намереваясь закончить словом 'сожалею', но Андре продолжает, потерявшись в собственных мыслях.

— Три года мы встречались, и все закончилось. Вот так просто.

— Ты не знаешь, что все кончено, — говорю я ему. — Люди постоянно расстаются и снова сходятся.

— Она сказала, что какое — то время у нас были странные отношения, — продолжает Андре, его голос постепенно повышается, он все больше волнуется. — Как можно любить кого — то, строить с кем — то планы, а потом просто… — Он делает паузу, глядя вперед. — …нет?

— Ну, а были ли они? — спрашиваю я.

Андре выходит из своего оцепенения, поворачивается и смотрит на меня в первый раз за всю поездку, его карие глаза вспыхивают. — Что они были?

— Они были странными какое — то время?

Андре фыркает, как будто это самый глупый вопрос из когда — либо придуманных. — Конечно, все было не очень хорошо. Я имею в виду, мы почти не виделись. И у нас было не так много тем для разговоров, как раньше. Но мы все выясняли. Это никогда не было легко. Но у нас был план.

— Ну, может быть, планы Джесс изменились? — предположила я.

Когда я случайно взглянула на Андре, то увидела, что он смотрит на меня в ответ. — Я это прекрасно понимаю.

Я пожимаю плечами. — Я просто говорю! Как ты можешь знать, чего ты хочешь на самом деле? Моя мама говорит, что некоторые события не должны быть вечными, но это не делает их менее особенными.

Выражение лица Андре становится еще более жестким, он смотрит прямо вперед через лобовое стекло, его поза становится жесткой. — Ладно. Как скажешь.

— Я не пытаюсь тебя расстроить. Я просто хочу сказать, что когда ты говоришь о Джесс, ты говоришь о том, как она вписывается в твою жизнь. Твои планы. Ты не говоришь о ней. Как вы можете расти вместе, если ты хочешь, чтобы все оставалось так, как было всегда?

Молчание.