Доверие - Кайли Скотт

Свободный Вилли, согласно фильму (имеется в виду фильм «Освободите Вилли»), был, по-видимому, единственным китом, о котором знала Кара. Оригинальность и образованность не являлись верным описанием этой девушки. Я закончила собирать тетради по английскому, не торопясь. Собралась толпа, больше, чем ее обычный отряд. Я слышала, как они все шептались и хихикали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и готовые к действию. Всегда находилось несколько человек, готовых увидеть, как некрутая студентка получает свою ежедневную рекомендуемую дозу унижения.

Но этот уровень любопытства выходил далеко за рамки этого. Потрясающе. К сожалению, ситуация в «Дроп-стоп» сделала меня знаменитой.

— Твое лицо действительно все испорчено? — спросила она голосом, полным ликования. — Бедная, Вилли. Хотя, я думаю, в любом случае, никто не хотел на тебя смотреть.

По толпе прокатилась волна смеха. Люди просто любили хорошее зрелище. Кара привлекла к себе внимание, становясь выше и улыбаясь шире. Я знала, что ее мнение не должно иметь значения, и все же оно всегда меня задевало. Несмотря на все мои усилия, эта стерва занимала много места в моей голове, записывая каждую гадость, когда-либо сказанную мне. Каждое оскорбление, каждое унижение — все это было сохранено там для потомков.

Но на этот раз все было как-то по-другому. Голос Кары звучал как-то издалека, как будто она изо всех сил старалась быть услышанной.

— Ты, должно быть, создала отличный живой щит, — продолжила она. — Ты такая же широкая, как бампер грузовика, и я держу пари, что с таким количеством жира, которое есть у тебя, ты, вероятно, даже сможешь остановить пулю.

Снова смех и даже несколько вздохов возмущения и удивления. Действительно удивительно. Любой, кто пробыл в школе больше часа, должен был понять, что Кара была не кем иным, как хулиганкой. Тем не менее вся эта история с ограблением дала ей какой-то новый материал. После нескольких лет, когда я изо дня в день слышала одни и те же оскорбления, это было действительно немного освежающе. Иногда я задавалась вопросом, не было ли это вершиной ее существования. Будет ли она через двадцать лет оглядываться на эти дни и думать, что они были лучшими в ее жизни. Когда она могла мучить людей без каких-либо реальных последствий, потому что мы были просто детьми. Никаких последствий, совсем. Как будто то, что происходило в этих залах, вообще не имело значения.

Хотела бы я быть китом-убийцей. Я бы откусила Каре голову и использовала ее как пляжный мяч. Видит бог, она уже была полна воздуха.

Вместо этого я ничего не сказала. Ее только подстегивало, что маленькие люди сражаются против ее царства террора. Игнорировать ее и направиться прямо в класс — вот что мне нужно было сделать. Но когда я обернулась, на меня смотрело больше людей, чем я себе представляла. Пятьдесят, может быть, шестьдесят, толпящихся в коридоре. Черт возьми, даже Джорджия пряталась там и смотрела, что произойдет.

Кара стояла впереди и по центру, ее улыбка была огромной, она была в восторге от внимания. В чем, черт возьми, была ее проблема? Она была богатой, худой и популярной, всем, чем не была я, и все равно ей приходилось заниматься этим дерьмом.

Обычно в такой ситуации я бы почувствовала, как мое сердце сильно колотится в груди, как горячее смущение обжигает мои щеки. Но ничего не было. Мое сердцебиение оставалось ровным, дыхание медленным. Хихиканье собравшейся толпы казалось таким же отстраненным и неуместным, как стрекотание сверчков летней ночью.

Кара выглядела меньше, чем я ее помнила. Легкая. Крису было бы легко швырнуть ее. Чтобы засунуть пистолет между этими острыми белыми красивыми зубами.

— Убери волосы, свободная Вилли, — приказала она, шагнув ко мне с протянутой рукой. — Давай посмотрим.