Запретная любовь - Халит Ушаклыгиль (2023)

— И очень болен…

Они приехали, Нихаль остановила бричку у сосен и сказала:

— Теперь немного отдохнём.

Бехлюль спрыгнул с брички и протянул руку Нихаль:

— Сойдёшь, Нихаль?

Нихаль не ответила, протянула руку и, подобрав накидку, спрыгнула, при этом тонкий тюль с её головы упал на плечи. Бехлюль собрал вожжи, отдал Беширу и сказал:

— Будь осторожен, Бешир!

Они с Нихаль дошли до обочины, которую, казалось, посыпали блестящей жёлтой пылью.

Впереди был крутой склон и терраса с редкими соснами, скрывавшая берег. Здесь пейзаж заканчивался, вдали их глаза видели море с тусклой позолотой. Нихаль раскинула руки, будто хотела обнять эту пленительную картину, и сказала:

— О! Как красиво! Как красиво! — Изумлённые, они долго смотрели на поэтичное великолепие пейзажа, не говоря ни слова, неподвижные, словно этот мираж, мерцающая картина из воздуха и света, сотрётся, если они задвигаются. Море, глубоко вздыхая в томном, печальном сне, тихо расстилалось под луной, лившей, подобно райскому источнику в форме жёлтой огненной бутылки, волны пьянящей сладкой воды на горизонты; оно простиралось вдаль, до бескрайних горизонтов, прижималось к извилистым берегам, лежавшим вдали грудами неясных теней, искало более укромные уголки и пустынные, тёмные берега, чтобы спрятаться, укрыться, а вблизи ускользало от островов, у которых виднелись лишь чёрные гребни, чёрных великанов, казалось, смотревших предательским огнём тысяч жёлтых глаз, вдруг вырвавшихся из неведомой пропасти. Казалось, что расстилавшееся море, позолоченное лунным светом, сливалось далеко на горизонте с небом. В этой точке, в кипении блестящей пыли, занималась белая полоса утренней зари, как будто там сливались всё ещё яркие остатки пепла сгоревшего солнца.

В спокойной тишине задумчивого моря была такая печаль, такое томление, что сердца Нихаль и Бехлюль хотели тишины и это мешало им произнести хоть слово.

Нихаль чувствовала себя ребёнком, брошенным на берегу спящего моря и обречённым на вечное забвение. Близкие безжалостно предали, отвергли и оттолкнули её; она осталась совершенно одна. Эта тихая ночь была похожа на другую ночь, белую ночь, когда она играла мелодию, заставившую её чувствовать себя такой печальной, и её терзало, что она осталась одна в мёртвом мире. Одна, совсем одна, брошенная и позабытая близкими!

Казалось, что-то влекло, тянуло её вдаль, когда она смотрела на бескрайние просторы моря, простиравшиеся перед ней. Не было ни надёжной руки, за которую можно держаться, ни ласкового взгляда, который придаст ей смелости. Вокруг совсем, совсем никого не было; дрожа от страха, она отвела взгляд от огромной огненной пустыни на горизонте и с облегчением успокоилась, когда почувствовала рядом присутствие Бехлюля, очнувшись после ужасного сна.

Она незаметно придвигалась к Бехлюлю, словно убегая от одиночества.