Мой сводный кошмар - Анастасия Воронцова

Мы танцевали несколько раз. Он вел себя достойно, не пытался прижать меня во время танца слишком близко, и разговаривал на нейтральные темы. А я все больше убеждалась в том, что сделала правильный выбор.

О таком парне можно было только мечтать, и все же… Что-то глубоко внутри не давало мне покоя. Мешало полностью отдаться чувствам к нему. Это меня пугало и злило одновременно.

После очередного танца я поняла, что мне нужен перерыв, и отлучилась, чтобы выпить пунша.

Воспользовавшись моим отсутствием, какая-то первокурсница схватила Андрея и буквально потащила на танцпол.

Сначала он немного опешил и даже споткнулся, но потом его лицо озарила широкая улыбка.

Я направилась к столу с напитками, но мне преградили дорогу.

Первым, что я увидела, были розовые, блестящие туфли.

Подняв взгляд выше. ю я увидела перед собой Лину, с ее неизменной свитой.

Я тяжело вздохнула, понимая, что так просто она меня в покое не оставит. Сводная сестра была решительно настроена испортить мне вечер.

Окинув меня презрительным взглядом, она заговорила так, чтобы нас слышало как можно больше народа:

— О-о-о! Да наша серая мышка решила выползти и своей норы… — договорить ей не дали, за моей спиной раздался приятный баритон, от которого по коже тут же поползли мурашки.

— Лина, тебе что, заняться больше нечем? Покритикуй лучше своих прилипал, выглядят как нечто розовое и пернатое. Что это за нашествие фламинго?

Я обернулась, в двух шагах от нас стоял Барский. В дорогом костюме вместо привычных брендовых джинс и рубашки, но без галстука. Даже здесь, на балу, он не изменял себе, и оставил верхние пуговицы небрежно расстегнутыми, что придавало ему некую небрежность.

Лина в шоке хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, ее голос был словно поросячий визг.

— Ты… Ты… Ты… Кирилл! Почему ты вообще заступаешься за эту замухрышку?!

У меня был тот же вопрос. Я повернулась к Барскому, и вопросительно вскинула бровь, но он не смотрел на меня, сейчас его глаза были полностью сосредоточен на его сестре.

Он перевел холодный взгляд на ее прилипал, и этого хватило, чтобы они разбежались. Губы его вытянулись в тонкую линию, на скулах заходили желваки.

— Уходи, — прошипел он сквозь зубы.

Осознав, что сейчас будут семейные разборки, я решила удалиться вслед за подружками Лины, но меня остановили:

— Стоять на месте! — рявкнул он, я заставив меня вздрогнуть от неожиданности и замереть на месте, — Это в первую очередь касается тебя, так что останься… — он посмотрел на меня и добавил уже мягче: — Пожалуйста.

Я кивнула, и молча осталась стоять.

— Значит так, Лина, если я еще раз увижу или услышу, а я услышу, ты знаешь, что ты унижаешь Злату или оскорбляешь память о ее родителях, ты будешь иметь дело со мной, ты меня поняла?

Я стояла, не в силах поверить в услышанное, Лина же просто взорвалась.

— Ты что защищаешь ее?! Эту страдающую идиотку?! Да что с тобой?! Это я — твоя сестра, а она нам — никто! И это… — она брезгливо поморщившись, ткнув пальцем в мою сторону, — Это, живет в нашем доме, пользуется нашими благами, тратит наши деньги, пользуется добротой наших родителей! Да, у нее погибли родители но мы-то тут причем?! Это не наша забота, и наша мама не обязана заменить ей ее мать! У нее просто слишком доброе сердце, вот она и носится с этой выскочкой… — договорить ей снова не дали.

— Заткнись немедленно! — прорычал Кирилл, и я снова вздрогнула — таким злым я его видела впервые, — Безмозглая идиотка! Что ты несешь?! Боже! Кто ты? Где моя сестра, во что ты превратилась?

Кирилла трясло от гнева, а я из этого разговора поняла одно: все это время она просто ревновала мать ко мне.

Мне даже стало жаль ее.