Сложности - Кристен Эшли

— Хорошая девочка, — пробормотал Хикс, еще раз сжимая мою руку. — Как мне сказали, в больнице все сфотографировали.

— Да, — пробормотала я, так оно и было. Меня фотографировали в крови до того, как все протерли и наложили гипс, а потом еще и после.

Я знала, что те фотографии пригодятся в случае, если этот мерзкий тип сделает какую-нибудь глупость и попытается оспорить обвинения, которые я собиралась предъявить. Но надеялась, что никогда не увижу эти снимки.

— Мы обвиняем его во взломе и проникновении, преследовании и нападении. Учитывая твое состояние, наличие свидетеля, слышавшего твой крик и видевшего твой побег, поимку парня, выходящего из твоего дома, ничто из этого не пойдет ему на пользу, дорогая, — проинформировал меня Хикс.

Мне не хотелось признаваться, но я вынуждена была, поскольку Хикс был шерифом. Поэтому мне пришлось.

— Я, э… ты должен знать, что я едва успела войти. У меня не было возможности запереть дверь. Я закрыла ее, но он сумел войти, ему не пришлось вламываться.

— Нельзя проникать в чужую собственность, намереваясь причинить владельцу какой-либо вред, независимо от того, заперта дверь или нет, детка, — мягко ответил он, ничуть не обидевшись, даже учитывая, сколько раз он мне говорил про замок. Но с сегодняшнего дня это будет первая вещь, которую я проверяю.

Он так же говорил мне, держать при себе телефон, чего я тоже не сделала (и с этого дня точно буду следить еще и за этим). Он сказал это так, будто все это не имело никакого значения.

— Но даже при всем при этом, обвинения могут быть сняты, если он заключит сделку, — продолжил Хикс. — И со слов Хэла, первое, что сделал этот ублюдок при его появлении, попросил адвоката. У нас нет достаточно улик, чтобы доказать преследование. Но обвинение предъявим все равно.

— Хорошо, — прошептала я.

— Но при этом, Грета, из его посещения «Капли Росы» следует, что он знал твое расписание, а значит либо следил за тобой, либо просто поджидал тебя, — сказал он мне. — И все это делалось преднамеренно. Для него не очень хорошо. Он поступит очень глупо, если при всем том, что есть у нас, попытается оспорить обвинения, тогда сделка сорвется и он окажется в полной заднице.

Это звучало лучше, поэтому мой ответ прозвучал бодрее:

— Хорошо.

После чего Хикс еще раз сжал мою руку.

Находясь в моем доме, он захватил мою сумочку. Мэми проснулась недалеко от Глоссопа, поэтому, когда мы приехали к Хиксу, она предложила донести ее за меня, будто мой сломанный нос был двумя сломанными руками.

Однако у меня создалось ощущение, что она предложила это, потому что чувствовала себя обделенной в том многообразии обязанностей, которые выполняла, приглядывая за мной. А с этим она могла справиться.

Я узнала, что сын и дочери Хикса были хорошими детьми. Заботливыми. Милыми.

Не удивительно. Не смотря на то, что Хоуп была их матерью.

Мы поднялись, Мэми несла мою сумку, Хикс держал меня за руку, а потом его дети уложили меня спать.

Таблетки подействовали, и я почти заснула, когда почувствовала движение на кровати: Хикс улегся рядом. И я ощутила его тепло своей спиной, которое прижалось ко мне.

— Малыш? — пробормотала я, когда его рука обвилась вокруг моей талии.

Найдя мою ладонь, он переплел наши пальцы.

— Рядом с тобой, — ответил он.

После чего я уснула.

Сейчас же я проснулась, и действие таблетки еще прошло не полностью, поэтому боль была притуплена, но ощущалась. Я находилась в квартире Хикса, а сам Хикс с детьми тоже были где-то здесь.

Я приподнялась, огляделась, заметив, что в окна пробивается солнце, часы Хикса показывали чуть больше девяти тридцати.

Я спала меньше пяти часов. Неважно.

Откинув одеяло, я посмотрела на кресло, убедившись, что мои босоножки все еще лежат на полу перед ним, но платье и пальто исчезли.