Сложности - Кристен Эшли

— Нет, не в безопасности, — заявила Донна, проталкиваясь через нас с Тостом и беря в руки тарелку с салатом и начиная выгребать на нее половину начос.

— Эй! Ты забираешь все! — крикнул Тост.

— Я говорила тебе подвинуть их в мою сторону, — напомнила Донна, слизывая с пальцев расплавленный сыр.

— Тогда бы они не стояли передо мной, — ответил Тост.

— Бетти-Джин, еще тарелку начос, хорошо? — заказал Хикс, и когда я посмотрела на него, его глаза были устремлены на бармена.

— Понял, Хикс, — ответил Бетти-Джин и направился к электронному кассовому аппарату, чтобы внести наш заказ.

— Перестаньте быть логичным, шериф, это убивает все удовольствие от того, что мы достаем Донну, — напомнил Тост.

— О, не волнуйтесь, — проговорила Донна. — Я сделаю еще что-нибудь, чтобы вы вновь могли бы попытаться меня достать. Например, продолжу болеть за «Кардиналов».

— Меня сейчас стошнит, — ответил Тост. — «Кардиналы»? Мы в округе Бронкс.

— Нет. Это округ «Вождей», — вставил Томми.

— Чувак, завязывай с «Вождями», — посоветовал Тост, отвернувшись от меня к Томми. — «Бронкс» — вот это дело.

— Ты вырос, болея за «Вождей». И всего лишь четыре года назад начал болеть за «Бронс». Где твоя преданность? — добавил из бара Хэл.

— Да! — закричала Эшли. — У них самые лучшие цвета формы.

— Ты, должно быть, шутишь? — спросил Тост.

— Нет, — ответила Эшли. — Их зеленый просто потрясающий.

— Кто-нибудь пристрелите меня, — потребовал Томми, закинув голову к потолку.

— Нет, — возразила Эшли. — Хэл, дай мне свой пистолет.

Хэл начал смеяться.

Тост и Томми повели сгорбленными плечами в сторону Хэла и Эшли и начали смеяться.

— Пожалуйста, — проговорила Донна, и мой взгляд метнулся к ней. Она указала своей тарелкой на нас с Хиксом: — Продолжайте.

Затем вернулась на свое месте по другую сторону от Томми и принялась за начос.

Я повернулась к Хиксу.

— Твои друзья фантастичны.

Он разразился хохотом.

Я наблюдала за ним, ухмыляясь все время.

И когда он успокоился, то принялся за начос. Как и я.

***

В среду вечером я наблюдала за тем, как Хикс идет по дорожке перед моим домом, мой взгляд был не обычным восхищенным, потому что в Хиксоне Дрейк всегда было много восхитительного.

Причиной тому было то, что по его походке и выражению лица стало понятно, что что-то не так.

Я оставалась на месте, как и всегда, когда Хикс приезжал ко мне вечером (то есть в те вечера, когда я не приходила к нему, по большей части, когда дети оставались не с ним).

Я надела свитер и шарф и сидела под одеялом, рядом со мной стоял чай на электрогрелке, на коленях лежала забытая книга, а Хикс направлялся ко мне.

Обычно он низко наклонялся, оставлял на моих губах быстрый влажный поцелуй, после чего поворачивался и делал то, чему я его учила. Садился и называл мне то, что ему нужно.

Но на этот раз вместо того, чтобы откинуться в кресле рядом со мной и сказать, что ему нужно пиво, бурбон или еда, он просто рухнул и замолчал.

На нем была надета рубашка шерифа, под ней виднелось термобелье, а сверху накинута коричневая кожаная куртка с приколотым снаружи значком.

Я оценила зимнюю форму шерифа. Но ему не стала этого говорить. А негромко заметила:

— Похоже, сегодня вечер бурбона.

Он не отводил взгляда с улицы. Смотрел достаточно долго, и я начала беспокоиться еще больше, затем он поднял руки и потер лицо, что лишь усилило мою тревожность.

— Хиксон, милый, — пробормотала я.

Он опустил руки, но продолжал смотреть вдаль, когда проговорил:

— Сегодня приходила Фэйт, чтобы узнать, если ли прогресс в деле.

О Боже.

Я не видела Фэйт с момента убийства. Ее мама позвонила, чтобы отменить запись, которая назначалась раз в шесть недель и должна была состояться через три недели после убийства Ната.