Сложности - Кристен Эшли

Я всегда забирала его по воскресеньям. И сегодня, пока еще позволяла погода, мы собирались устроить пикник у реки, потом поехать ко мне, чтобы посмотреть кино. А после этого отправиться в пиццерию «У Тони» в Юкке. И только после всех этих удовольствий я отвезу его домой.

Иногда он проводил со мной выходные, но поскольку я пела по пятницам и субботам, такое случалось, только если в город приезжали другие артисты.

И все это устраивало Энди. По вечерам мы разговаривали по телефону, на неделе мы с ним совершали несколько вылазок, и остальное время ему было хорошо там, где он находился. Было бы еще неплохо, если бы он нашел работу. Он любил людей, ему нравилось, когда он видел разных людей. И если была некая стабильность и он знал свое расписание, то освоиться ему было легко.

Но сейчас его устраивало то, как обстоят дела. И поскольку это устраивало Энди, устраивало и меня.

Он оказался у моей двери, как только я припарковалась и открыла ее.

— Привет, приятель, — поприветствовала я, выпрыгивая из машины.

Он просто обхватил меня руками и повернул голову так, чтобы прижаться щекой к моему плечу.

Он был крупным парнем. Не меньше шести футов (прим. 6 футов — около 1, 83 м). И в двадцать четыре года у него было тело мужчины.

Если бы жизнь сложилась иначе, и Энди заботился бы о таких вещах, как поддержание формы, он был бы другим. Может быть, его плечи были бы широкими, а не покатыми. Вероятно, не было бы животика, а виднелся бы пресс.

Но все было иначе. Он не стал тем футболистом, который занял место в команде уже на втором курсе (а он был настолько хорош), но его преданность спорту превратила его в мужчину, которым он стал.

Он был другим Энди.

Я обняла брата в ответ, и он отпрыгнул, широко улыбаясь мне, сказав:

— Комиксы.

Я повернулась к машине, залезла внутрь и взяла с пассажирского сиденья пластиковый пакет с комиксами, затем повернулась обратно к брату. Он буквально выхватил пакет у меня из рук.

— Конфеты, — заявил он.

Я усмехнулась ему, вновь повернулась и вытащила сумку, которую он тут же у меня выхватил.

Энди открыл сумку, посмотрел внутрь, и его лицо засветилось, когда он вновь посмотрел на меня.

— Сникерсы.

Он был взволнован. А когда он был взволнован, у него начинались проблемы с подбором слов. Обычно он мог говорить полными предложениями и хорошо общаться, если только не был взволнован, напуган или у него не было приступа.

— Конечно, сникерсы. Они ведь твои любимые. А еще арахисовые и карамельные батончики, — я похлопала его по руке. — Я же забочусь о своем братишке.

Он кивнул и прыгнул ко мне, обняв меня еще раз, прижавшись щекой к плечу. Я обхватила его руками, закрыла глаза и приняла его.

«Еще не время, — напомнил мне мозг. — Еще не время, Грета».

Когда он отстранился, я приказала:

— Приятель, отнеси их в свою комнату. Я задержусь в приемной ненадолго. А потом мы поедем. Тебя это устраивает?

— Да, Та-Та.

Та-Та. Он называл меня так с давних пор. И это стало его первым словом. Когда оно перестало звучать круто, мы сократили его до Та. А возвращение к Та-Та имело горько-сладкий привкус.

Он пробежал три шага, прежде чем обернуться и посмотреть, следую ли я за ним. Я посмотрела на него в ответ, когда Энди обернулся.

Я понятия не имела, кто его отец, как и не знала своего отца. И простая истина была в том, что мама, скорей всего, и сама не была в курсе, кто наши отцы. По крайней мере, я приучила себя думать именно так. Это было куда лучше того, если бы она знала и просто решила не делиться с нами этой информацией. Она всегда категорически отказывалась отвечать мне, пока я совсем не прекратила задавать вопросы.

В отличие от меня, которая была очень похожа на мать, у Энди были темные волосы и темные глаза, волевой подбородок и большие скулы.