Приватный танец - Eiya Ell

Мы обмениваемся телефонами, я надеваю куртку и платок, на улице темно, но мне не страшно. Слава Богу, никто не увидит меня и моих слез. Не прощаюсь с родными, лишь прошу, чтобы не оставляли маму одну и выхожу во двор. Еще раз осматриваю двор и шагаю к калитке. Только я шагаю за калитку, упираюсь в сильную крепкую мужскую грудь. Знакомый аромат забивается в ноздри, вызывая во мне табун мурашек. Медленно поднимаю глаза вверх, пока не впадаю в омут любимых глаз.

— Это вы? Ты?

— Да, это я, Майя, Марк. Рад знакомству, — улыбается своей нахальной улыбкой.

Глава 41

МАРК

Жму на педаль газа до упора, как только выезжаю на федеральную трассу. Наплевать, что зима и снег валит безостановочно. Наплевать, что темно и плохая видимость, лишь снежинки танцуют под свет фар, только бы скорее доехать до нее. До моей Майи.

Красивая и нежная моя Майя, моя пчелка.

Я выехал, как только Злата назвала адрес, где сейчас находится моя пчелка.

Я идиот, иначе она не сбежала бы от меня утром, поздно осознал и понял, что это она. Когда кричал, держите ее, Антонина Вячеславовна смотрела на меня, как на дурака, осталось только пальцем покрутить у виска. А когда позже, просил ей посмотреть в ее деле ее адрес, она уже не сдержалась:

— Вы что думаете, что послав на три букву девушку, она оставит тут свои документы? Они были у нее в рюкзаке, с ними она и сбежала, — разводит руками.

— Антонина Вячеславовна, вспомните пожалуйста, ее адрес, — прошу очень вежливо и не своим голосом, лишь бы не спугнуть старушку, — вы же читали ее резюме?

— То послали, то теперь вспомните! Не помню я ничего! — она вздыхает и фыркает, — если бы знала, что так сильно нужен будет адрес, то запомнила бы. А так… извините, память уже не та.

Вредная.

Утром как только понял, что это она — побежал, да только в объятия отца. Который смотрел на меня, как на идиота, сообщил, что арабы уже прибыли и ждут в конференц зале. Я тогда подвинул отца в сторону и побежал вниз, за ней. Арабы подождут, она — нет. Она убегает, опять. Сколько можно бегать от меня?

Я так злился, что разве только пар из носа не шел.

Да только она испарилась, исчезла, и кроме журналистов внизу никого не нашел.

Журналисты, черт бы их побрал, не понимаю нахер их позвали и главное кто? Они все испортили, начали фотографировать и снимать. Задавая миллион вопросов.

Пока двери лифта не открылись и оттуда не вышел отец, который и спас меня от них, потянув меня за собой в лифт.

Потом как в какой — то киноленте. Долгие, никому ненужные переговоры с ними, с помощью переводчика. Уточнения некоторых пунктов в контракте и наконец подписание, под щелканье фотокамер журналистов. Бурные аплодисменты и поздравления.

И я, наконец, свободен.

Но не тут было.

— Нас ждет фуршетный стол, — протягивает Альберт Иванович, пожимая крепко мою руку.

— Что? — но мои возмущения никого не волнуют, все пожимают друг другу руки и поздравляют, улыбаясь перед, впечатляющей момент, камерой. Пришлось и мне выдавливать улыбку, пожимая руку, теперь уже партнерам, перед камерой.

Ради общего дела, как говорит отец, я засовываю в задницу, свое временное помутнение мозга, и шагаю вместе со всеми к праздничному столу. Но когда получаю звонок от Халанского, который сообщает, что дочь Стволова вернулась в квартиру, правда одна, то засовываю в задницу уже общее дело. Вежливо прощаюсь со всеми, наспех, и вылетаю из компании.

Потом, позже, попрошу прощение у отца.

Потом, не сейчас.

И каково же мое удивление, когда дверь мне открывает Демид.

— Клянусь, я тебя сейчас убью! — говорю и шагаю внутрь. За его спиной появляется раскрасневшаяся Злата.

— Я тебе звонил, как только Злата назвала этот адрес, я звонил, чтобы сказать тебе, что моя новая… мм — он смотрит на Злату, — моя девушка — это и есть дочь Стволова!