— Мы проспали! — первое, что я слышу, когда разлепляю глаза утром, — вставай, мы еще успеваем, если поторопимся!

Злата носится по комнате, как потерпевшая. Пытается одеться и причесаться одновременно.

Ночью мы практически не спали, уснули под утро. Сидели, как две дурочки, обсуждали, ситуацию, в которой оказались. Долго плакали, утешали друг друга, потом Злата внезапно вспомнила, что я беременная и не ужинала, а мне нужно усиленно питаться, принялась кормить меня. Сделала чай с вареньем, это единственное, что оказалось в комнате, накормила меня. И себя.

— Злата, у меня голова кружится, от того, как ты носишься по комнате! Успокойся.

— Мы опаздываем! — почему-то она не смотрит мне в глаза.

— Все в порядке? — я подхожу близко, она вынужденно поднимает на меня свои опухшие глаза, — Так! Только не ныть! Давай договоримся, — давлю на плечи, заставляя сесть на кровать, — ныть будем после пар. И вообще… смотри на меня! Даже я не плачу! — она полными глазами слез кивает, — держусь. И ты держись. Не конец света. Папа всегда говорил, что выход есть из любой ситуации!

— Ты умница! Красавица моя, — Злата обнимает меня поперек талии, прислушивается, — ничего не слышно.

— А должно быть слышно?

— Не знаю. Сегодня запишу тебя на УЗИ. Нужно убедится, что с малышом все в порядке. А мне уже врач не нужен, — говорит грустным голосом, — Валера меня сам бросит, после того как с ним поговорит отец.

— Еще ничего неизвестно, как поступит в такой ситуации твой Валера, — глажу ее волосы, — поэтому не торопись с выводами, а на УЗИ запишешь потом, сейчас нужно на пары. На первую мы уже опоздали, поэтому смело можно позавтракать и успеть на вторую.

Сегодня у нас с ней совпадает только одна пара, поэтому толком с ней не видимся, только во время обеда. И то мы обедаем с несколькими девочками вместе. И сейчас, когда я смотрю на девушек, мило болтающих за общим столиком, у меня возникает вопрос, а как будут смотреть на меня мои одногруппники, когда я буду с большим пузом?

Сколько сплетен и осуждений меня ждет? В лицо и за спиной, все будут осуждать меня, обсуждать. А преподаватели? Это такое дело, что мне не разрешат посещать пары на больших сроках.

Я не знаю как это бывает, имеют ли преподаватели право, ставить в известность моих родителей о моем положении? Как это вообще происходит, не имею понятия.

На меня вдруг накатывает страх, вся кровь приливает к лицу, мне становится дурно, что не остается незамеченным девочками.

— Ты побледнела, — говорит Настя, хорошая, милая девочка с нашей группы.

— Тебе плохо? — спрашивает другая.

— Асият? — Злата взволнованно смотрит.

— Мне не хватает воздуха… я выйду, подышу.

— Я с тобой, — Злата сразу поднимется, — пойду с тобой.

— Не надо! — строго настрого запрещаю идти со мной, выхожу на улицу, благо столовая у нас на первом этаже.

Осенний ветер треплет мои волосы, когда я снимаю платок, чтобы перевязать. Слезы накатывают и катятся по щекам. Обида душит, заставляя задыхаться.

— Куда убежала? — Злата подкрадывается незаметно.

— Скоро у меня будет заметен живот! И девочки, и преподаватели, все скоро узнают о моем положении, мне не миновать осуждения и сплетен!

— Боже! Ты из-за этого перенервничала? — киваю.

— Захотят ли они со мной общаться и сидеть за одним столом?

— Да они должны благодарить Бога, что имеют возможность сидеть с таким человеком, как ты.

— Скажешь тоже, — улыбаюсь, а Злата вытирает мои слезы своим носовым платочком.

— Я правду говорю!

— Злата! — мы оба поворачиваемся на голос парня. Валера. Стоит у своей тачки, оперевшись бедрами на бампер, закуривает.

И все, Злату не удержать. Она срывается и бежит к нему, кидается в объятия.

— О всевышний! — у меня предчувствие, что ничем хорошим эти отношения не закончатся, в последний раз оглядываюсь на них и захожу в институт.