Приватный танец - Eiya Ell

— Ни черта не понимаю, только вижу, что ты стала белой, как стена.

— Моя жизнь сломана, и если я… если… — губы дрожат, слезы застыли, я дрожу, как осенний лист на дереве.

— Ну подумаешь, не пошли! Такое бывает, когда меняешь привычный образ жизни, а у тебя он кардинально поменялся, понимаешь! Чего переживать не пойму! — она садится на корточки передо мной, берет в свои руки мои, начинает натирать, — ты ледяная.

— Мне лучше умереть, чем оказаться беременной.

— Беременной? — у нее округляются глаза, — постой, постой! — Злата встает с корточек, — ты что? Ты… не девственица? — я мотаю головой, начинаю хуже трястись, будто меня поймали на месте преступления, — успокойся, пожалуйста, не хватало еще, чтобы ты сознание потеряла!

Я неосознанно подношу ладонь к животу, глажу и прошу прощения у ребенка, если он конечно, там есть. Слезы градом катятся по щекам, я громко рыдаю, в голос, как когда-то в детстве, от обиды!

Ложу руки на живот, словно защищаю малыша.

— Он же ни в чем не виноват, правда? — спрашиваю у Златы дрожащим голосом.

— Нужно убедится, что малыш там есть, — говорит ничуть не менее взволнованная Злата.

— Я не знаю, что будет, если мои родные узнают. Папа… он… — Злата подносит руки к моим губам, заставляя замолчать, — он меня… они от меня откажутся, — Злата мотает головой, а я киваю и еще громче реву.

— Боже, — она в панике ходит по маленькой комнате туда сюда, — я знаю ваши законы и обычаи, немного конечно, но и мне от этого страшно.

— Я не могу объяснить, описать тебе все то, что я чувствую.

— А отец, отец ребенка, — она останавливается передо мной, — он где? Может признает ребенка, женится и нечего будет бояться! — я мотаю головой, — Боже мне так страшно за тебя! За ребенка, что нам делать? — Злата в панике начинает одеваться, — вставай, — говорит умным лицом, будто знает выход из ситуации.

— Куда собралась?

— На держи, сначала выпей воды, успокойся.

— У тебя обильное кровотечение, куда собралась? — она достает две прокладки, крепит на трусы, ничуть не стесняясь меня и говорит:

— Быстрей давай, одевайся! — наматывает на меня шарф, — вставай ну.

— Мне холодно, очень, я никуда не хочу!

— Я никуда не пойду без тебя, и учти, — она наказывает меня указательным пальцем, — с этого дня я буду за тобой тенью ходить!

— Зачем? — я уже надеваю сапоги, не без помощи Златы, которая видит во мне не меньше, чем старую больную, немощную женщину.

— Чтобы не возникало глупых мыслей, выходи давай.

Через час я стою с тестом в руке. С двумя полосками. Остальные пять, так же с двумя полосками, лежат на столе.

Злата бледнеет и леденеет, губы дрожат, она ни слово не может сказать, но стоит рядом.

Я же… стою словно не на своих ногах, не чувствую опоры. Под ногами все плывет, я держусь за спинку кровати, чтобы не упасть. Чувствую себя так, словно пребываю в другой жизни. Не в своей, в моей такого быть не может. Это какая-то злая шутка. Кипящая волна, медленно поднимается по спине, даря невыносимое чувство вины.

— У меня будет ребенок?

Злата кивает, держит меня под локоть.

— Я беременна?

Она кивает, и я вижу как с ее глаз медленно стекают слезы. Губы подрагивают, она хочет что-то сказать, не может.

— В моем животе малыш?

— Да. совсем крохотный…

— От этого мерзавца? Я ношу его ребенка?

— Он ни в чем не виноват! Слышишь?

Я падаю на колени, сгибаясь пополам, душу рвет на части. Голоса нет, лишь тяжелые вздохи, и рев.

— Что я буду делать?

— Не ты, а мы, — говорит Злата, поглаживая волосы, пока я реву.

Что такое боль, которую я испытала после насилия?

НИЧТО.

По сравнению с той, что испытываю сейчас я.

Пусть земля треснет и я провалюсь, о всевышний!

Сделай доброе дело, я хочу провалится от стыда и позора.

Я хватаюсь за живот и шепчу: