Приватный танец - Eiya Ell

Ходячий тестостерон, а не мужчина. Привлекает, манит, вызывает во мне странные чувства. Внизу живота больно скручивает, причиняя приятную боль. Я горю, лишь от одного вида его сексуального тела.

Смотрю в глаза, подмигиваю и отхожу к пилону. Под такт музыки хватаюсь за пилон, вскидываю голову назад и кручусь.

— Я пьяный… от тебя… не расстегнешь? — я киваю, когда отпускаю пилон.

— Позже.

Ставлю ноги на ширине плеч, качаю бедрами в стороны и спускаюсь плавно вниз. Сажусь на корточки, с расставленными в стороны ногами, не забываю плавно гладить свое тело.

Он облизывает губы, смотрит пьяным, голодным возбужденным взглядом, сглатывает.

— Иди ко мне. Я пиздец, как соскучился, — я послушно подхожу, еще больше пьянея от запаха его тела. Мужской парфюм смешанный с табаком, без алкоголя. В последнее время не слышу от него запаха алкоголя. Абсолютно трезвый, но смотрит пьяными страстными глазами.

— Расстегни.

Расстегиваю и он тут же поддается вперед, обнимает. Прижимает меня к себя, зарывается в мои волосы, вдыхает.

— Пахнешь охренительно. Как всегда.

— Отпусти.

— Не могу. Не хочу, — отодвигается, но не отпускает, прижимает меня к себе, держит за талию, от его прикасаний кожа нежно покалывает, — я хочу большего, чем просто танцы в этой комнате.

Я мотаю головой в стороны.

— Ты меня убиваешь.

— Даже не думаю, — он подается вперед и облизывает мою щеку, оставляя влажный след, чем вызывает во мне тонну мурашек.

— Я хочу спросить..

— Ты когда хочешь — спрашиваешь без разрешения, — улыбаюсь, хватаюсь за его руки, пытаюсь убрать их, не получается.

— Спокойно сиди.

— Я танцевать должна, а не сидить… на тебе.

— Ты ничего не должна, — прикрывает глаза, — давно танцуешь для… — кхм, — давно танцуешь?

— Какая разница?

— Отвечай, — он нежно трется щекой о мою, иногда целует.

— Прекрати меня… целовать, — и прошу и мысленно умоляю его не слушаться меня.

Боже!

Да я таю от его прикосновений, сгораю и плавлюсь в его руках и не хочу, чтобы он прекращал меня трогать. И руками и губами. Я знаю, с ума сошла, но мне нравится.

— Ты не ответила.

— Очень давно, — он сжимает челюсть, злится, я вижу по его лицу, крепче сжимает мою кожу, хочу сказать правду, но боюсь.

— Как давно? Тебя трогали все эти мужики?

— Что за вопросы?

— Отвечай.

— Ты не в настроении?

— Отвечай, — требует и не смотрит в глаза. Отводит их от меня, чтобы не сталкиваться взглядами.

— Да что случилось? Что ни так? — пытаюсь встать с него, но он крепко хватает и прижимает к себе.

— Хочу знать для скольких мужчин ты танцевала?

— Для нИскольких! — кричу, щипаю за руки, чтобы отпустил, но ему хоть бы что, будто я его глажу, нисколечко не чувствует боли, — я не танцевала до тебя ни для кого! — кричу в порыве злости и обиды, что он принял меня неизвестно за кого. Потом до меня доходит сказанное мною.

— Как так?

— Никак, отпусти меня!

— Ты же знаешь не отпущу!

— Я больше не приду к тебе!

— Не сможешь не прийти! Я разнесу вашу Богадельню, если не придешь, — он тяжело вздыхает, зарывается мне волосы, — прости. Просто сума схожу, когда думаю, что твое тело видели многие, это меня убивает.

— Я клянусь, ты первый для кого я танцую, — я так боюсь его потерять, что считаю нужным сказать правду. Да, Боже, я боюсь, что в один прекрасный день он перестанет ходить ко мне. Я настолько привыкла к нему, что не смогу отпустить. И от этого мне совсем не легче. Я день и ночь мыслями с ним. В этой комнате.