Цветок моей души - Вида Лагодина

— Все хорошо, вот только…Алена. Она ни в чем не виновата. Боюсь, произошло недоразумение.

— Не стоит, Василиса, оправдывать Алену. К сожалению, я знаю, в чем ее проблема, но надеюсь, что вас это больше не коснется. — Он криво усмехнулся.

— Но…я не понимаю, почему она разозлилась из-за аукциона, я ведь сама ничего не поняла. Все это организовал Матвей.

— Не волнуйтесь. Просто делайте свое дело. До тех пор, пока не пройдет аукцион, вы можете не приходить в галерею. Выставка перенесена, что неплохо, учитывая, как сильно мы опаздывали со сроками подготовки.

— Хорошо. Тогда я зайду в кабинет за вещами, и… — тут я поняла, что не знаю, как связаться с Матвеем. — Простите… — я издала нервный смешок — вы случайно не знаете, как я могу связаться с Матвеем?

— Я уверен, что он сам вас найдет, как только в этом возникнет необходимость. — Ничего не понимая, я кивнула и направилась к выходу. — Олег Викторович, не знаю, имею ли я право говорить вам такие вещи, но…Алена, правда, не виновата. Разве в том, что поддалась приступу ярости. Она не плохая и очень вас любит.

— Я знаю это, но у всего есть границы. Кто-то должен был привести ее в себя. Ее словам нет оправдания, потому что она хотела вас задеть, и осознано сказала их.

— Что ж, возможно, вы правы. Еще раз спасибо. За все. — Мы пересеклись взглядами и одарили друг друга дружелюбными улыбками.

Покинув галерею, я решила немного прогуляться и обдумать все, что произошло со мной за последние сутки. Свежий воздух творил чудеса и уже через тридцать минут я почувствовала себя гораздо лучше, а к моменту возвращения домой я и вовсе смогла вернуть себе ту эйфорию, которую испытывала после прощания с Матвеем.

К своему удивлению, у подъезда дома я обнаружила Матвея, который сидел на лавочке, подставив свое лицо солнечным лучам. Половина его лица была скрыта солнцезащитными очками, а на губах играла легкая усмешка. Я подошла и остановилась напротив него, создавая тень, которая мгновенно упала на его лицо.

— Где ты была? — Не скрывая своего любопытства, спросил он, прекрасный в своей небрежности.

— В галерее. Потом немного прогулялась.

Сдвинув очки на лоб, он пристально посмотрел на меня.

— Надеюсь, перед этим ты хоть немного отдохнула.

— Нет. Мне не нужен отдых. Я прекрасно себя чувствую.

— Если так, тогда поехали в зал, где будет проходить аукцион. У нас много работы.

Без лишних вопросов я села в его машину, и мы поехали в зал, где грузчики выгружали картины и скульптуры, которые мы прямо сейчас фотографировали для каталога. Он будет разослан вместе с приглашениями и только одна картина станет эксклюзивным лотом, который ранее нигде не был представлен. Речь шла о картине «отношения в мире людей», которую я совсем недавно рассматривала в архиве.

Я была так увлечена составлением описания каждого лота, что не заметила, как на улице совсем стемнело.

— Вася, посиди чуть-чуть. — Матвей взял меня за руку и отвел в подсобное помещение, где стоял письменный стол и небольшой кожаный диван.

— Матвей, я почти закончила. Осталось всего три экспоната и на сегодня все.

— Пока не поешь, никуда не пойдешь! — Он перегородил мне путь к двери своей широкой спиной, скрещивая руки на груди.

— Хорошо, но еды здесь нет. — Я огляделась, опускаясь на диван.

В этот момент в дверь постучали и проснулась рука с бумажным пакетом того же ресторана, в котором еще совсем недавно Матвей брал для меня еду.

— Вот. — Он достал из пакета контейнер и передал мне столовые приборы.

Я подождала пока он сядет, а затем начала есть. Мой надзиратель удовлетворенно посмотрел на меня, а затем сам приступил к еде.

— Матвей, я кое-что спрошу, но ты честно ответишь мне, хорошо?

Он закашлялся, подавившись едой. Я открыла бутылку с водой и передала ее ему.

— Спасибо. — Сдавленным голосом поблагодарил он, продолжая кашлять. — Что ты хочешь узнать?